Чайки

   Помню, одна знакомая после отпуска в Южной Корее рассказала мне, что корейцы почему-то боятся чаек.

    Этот факт лишь вызвал у меня улыбку, ведь тогда я не подозревал, что чайка — это и правда страшная птица.

    Убедился я в этом во время недельного журналистского форума в позапрошлом году, который проходил в пяти разных городах. Форум завершался в городе Коломна. Разместили нас в гостинице «Советской», где кормят чуть лучше, чем в армии. Номера — тесные комнатушки с шероховатыми стенами, к тому же нет кондиционеров, а лето было в самом разгаре.

— Эта гостиница не «Советская», а «совковая», — сказал я Лизе за ужином.

    С Лизой мы там и познакомились. Красавица, умница, блондинка, телеведущая.

    Свободного времени в этот вечер было много. Не желая киснуть в душном номере, мы отправились гулять по городу. Полюбовались местной архитектурой, прокатились на трамвае. Ближе к закату мы зашли в магазин, взяли бутылку самого дорогого шампанского и отправились бродить по дворам в поисках свободной скамейки.

    Увы, места, чтобы приткнуться, нам не встретилось.

— Может, не стоит? — начала говорить Лиза. — Всё-таки сами рассказываем о распитии в общественных местах…

— Да уж… Журналистский цинизм какой-то, получается, — согласился я.

    И тут я поднял голову, и меня осенила авантюрная мысль.

— Слушай, а давай на какую-нибудь крышу залезем!

    К счастью, эта мысль Лизе понравилось. Открытый чердак мы нашли быстро — повезло. Забрались на крышу одного старого четырехэтажного дома.

    Я отвязал рубашку, которой был подпоясан, расстелил, чтобы сидеть было не горячо, и мы с Лизой устроились рядом.

— Гляди-ка, чайка! — восторженно воскликнула девушка. — О! Вон ещё одна!

    Действительно у соседнего чердачного окна сидели две пепельные чайки. Городские птицы. Не такие белоснежные, как на море, но всё-таки…

    Сидим мы в обнимку, целуемся, пьем шампанское из горла, любуемся чайками, оба находим всё это до одури романтичным.

    А чайки всё летают туда-сюда. Одна в окно влетит, две вылетят. Потом вдруг прилетели, откуда не возьмись, целой стаей и все на тот чердак. Лезут и лезут!

    «Чего это они? Гнездо, что ли, у них там?» — думаю. Решил проверить. Полез осторожно, алкоголь уже стучался в висках.

    Заглянул в окно — чернота… только видно, как копошатся светлые крылья… а вонища-то какая, мерзость!

    Думаю, не полезу! Провоняю весь, как буду обнимать свою подругу? Но только я развернулся, меня окликнули из темноты.

— Э-э-э! Помоги подняться! — голос хриплый, вымученный. Понятное дело, что бомж. Кто ещё на чердак заберется?

    Подать ему руку я брезговал, но, в конце концов, бомж — тоже человек. Влез на темный чердак. Птицы заверещали, заметались. Досталось мне и по лицу крылом, и в плечо клювом.

Приблизился к очертаниям тела в углу. Посветил телефоном, увидел бледное пропитое лицо. Глаза заплывшие, равнодушные, но мужик ещё не старый.

— Давай, поднимайся, — говорю.

    Мне хотелось поскорее убраться с чердака. Смрад стоял там ужасный, да ещё я наступил во что-то липкое.

    Бомж оперся на мою руку, попытался встать, но застонал и снова рухнул.

— Нога болит, — сказал он приглушенным басом.

    Я посветил вниз и мгновенно протрезвел! Из разорванной штанины торчала изуродованная нога. Даже не нога, а сплошная живая рана! И стоял я оказывается в пятне запекшейся крови.

— Кто тебя так? — только и смог вымолвить я.

— Птички, — всё так же тихо и равнодушно ответил бомж, будто совсем не тревожило, что его ногу наполовину съели, пока он лежал, упившись до бессознания. — Вода у тебя есть?

    Я бросился обратно на крышу. Лиза заметив, что я ошарашен, посмотрела на меня обеспокоенно:

— Что случилось?

— Сиди тут! — скомандовал я, а сам схватил бутылку с остатками шампанского и шмыгнул на чердак… в темноту, вонищу и чайки эти… черт бы их побрал, под ногами как крысы. Даже и не думают меня пугаться!

    Бомж взял бутылку, опрокинул привычным жестом и хорошо глотнул. А я весь трясусь от страха.

— С…ки, а его-то всего сожрали, — пробормотал он.

    Я машинально обернулся и поглядел в сторону, куда кивнул этот «чердачный Прометей». Тут меня прошиб пот. В другом углу валялась куча тряпья и, как мне показалось в тусклом свете, белели кости. А гадкие птицы яростно терзали останки.

    Тут и Лиза пролезла в окно. Она была не из робкого десятка.

— Что тут у тебя? — спросила она.

    Я схватил её за руку и вытащил наружу. Пролезли через «свой» чердак, спустились в подъезд, и я стал барабанить в первую попавшуюся дверь.

— Скорее вызывайте скорую! У вас на чердаке человек истекает кровью!

    Женщина в дверях удивленно захлопала глазами и убежала в квартиру.

    Мы с Лизой ушли, только когда заметили, что скорая и полиция подъезжает к дому. Что дальше было с бомжем, не знаю. С полицией в тот день связываться не хотелось, иначе бы стали задавать вопросы, что мы сами делали на крыше.

    С тех пор я начал понимать наших дальневосточных друзей. И каждый раз, когда я вижу этих мерзких чаек на городских улицах, меня охватывает чувство тревоги.