Это случилось со мной два года назад. Я тогда решил «откосить» от армии. В военкомате прикинулся суицидально настроенным дурачком, и меня направили в психиатрическую лечебницу на обследование. На самом деле, ничего особенного в ней не было — больница как больница. Разве что заняться там было абсолютно нечем, и приходилось дни напролет читать. Туалет там был ужасен: представьте себе помещение два на три метра, вместо унитазов просто дырки в полу, постоянно полно народу и дверь никогда не закрывается, чтобы санитарки могли наблюдать за всем происходящим внутри.
Когда я зашёл в туалет в первый раз, чтобы почистить зубы, то обратил внимание на странную штуку. На подоконнике стояла располовиненная полуторалитровая бутылка с водой и размокшими корками хлеба. Санитарка, пожилая женщина лет за шестьдесят, сказала, что почти все больные приносят хлеб после ужина в туалет и оставляют его там в этой самодельной миске. Они на это не обращают внимания — пускай себе носят, лишь бы не буянили.
На третий день я решил зайти в туалет после отбоя, благо это разрешалось. Закрыв дверь и присев в углу на корточки, я решил закурить. Окно было открыто нараспашку, на улице стоял октябрь и было ещё совсем тепло. Свет включать не стал — луна в тот день была очень уж яркой, и все было хорошо видно. Только я достал спички, как услышал шум за окном. «Второй этаж все-таки, мало ли кто там ходит», — подумал я и не придал этому значения. Через несколько секунд шум повторился. Он был похож на перестукивание пальцами по дереву, только гораздо более звонкий. Тут я не на шутку испугался, решил было вставать, но вдруг увидел, что луна больше не отражается в плитке на полу — стало быть, её что-то загораживает. Я посмотрел на окно и задержал дыхание...
На прутьях решетки висело что-то среднее между человеком и пауком. Я видел лишь контуры головы: она была чуть меньше обычной и заострялась к концу, зато все остальное я видел очень отчетливо. Руки у этого существа были очень тонкими, и я удивился, как оно вообще там повиснуть смогло. Оно беглым взглядом огляделось вокруг и, не заметив меня, протянуло руку и полезло в ту самую миску с хлебом. Я сидел и боялся пошевелиться, даже не сделал вдох.
Вдруг оно начало говорить. Это был человеческий голос, но утробный, очень низкий. Говорило оно, как на вдохе, прерывая каждое слово на середине и завышая голос в конце, как будто икало. Это были какие-то отдельные слова: «Да», «Вот», «Ну», «Ма-а-ам»... Надо ли говорить, что к тому времени я был полумёртвый. Оно тем временем продолжало есть этот размокший хлеб; он вываливался изо рта, а оно всё продолжало говорить само с собой.
Тут в коридоре послышались шаги, и эта тварь со всей силы рванула вверх по решетке, перевернув миску. В туалет зашла санитарка. Господи, как же я ей тогда обрадовался! Она включила свет и спросила, что я здесь так долго сижу. Сказала мне подняться и отвела меня в мою палату.
В ту ночь я не мог глаза сомкнуть, всю ночь смотрел в окно. Мне казалось, что это существо следит за мной. Спал я только днем. На выходных меня отпустили домой и сказали прийти в понедельник, но я, конечно же, не пришел...
Ты проснулся. А она — нет.