В деревне

     В 7.30 минут возле двухэтажного дома с красными наличниками на окнах, остановился джип. Из него вышел стройный мужчина 35 лет, с коротким ежиком волос и в темных очках. Приподняв очки, он оглядел небольшую деревню, на двадцать домов, с единственной улицей на которой сейчас расхаживала домашняя птица.

— Да… деревня, — протянул он, посмотрел под ноги и поддев небольшой камушек остроносым ботинком, отбросил его в сторону. Открыл заднюю дверь, достал из холодильника бутылку минеральной воды, отпил. Повторил: — Деревня.

    Закрыв дверь, и поставив машину на сигнализацию, открыл калитку в невысоком заборе. Посыпанная песком дорожка привела к дому. Поднявшись по трем ступенькам, мужчина постучал в приоткрытую дверь… Потом еще раз, но уже сильнее. Дом молчал. Мужчина снял очки, зацепил дужкой за распахнутую на груди рубашку, посмотрел на часы. Стрелки на массивном циферблате показывали тридцать пять минут восьмого.

— Странно. Договаривались же на это время, — задумался. — Может, Михалыч что-то напутал?

    Порывшись в кармане светлых брюк, достал сложенный листок, развернув, прочитал: «7.30, дом с красными наличниками. Хозяйка Венера Георгиевна. Я договорился». Мужчина убрал листок в карман, постучал еще раз, более настойчиво. Когда никто не ответил, открыл дверь, крикнул в дом:

— Есть кто живой?

— Есть, а почему бы не быть, — раздался за спиной голос. — Вы, должно быть, Илья Степанович?

    Мужчина развернулся. Перед домом стояла женщина лет шестидесяти-шестидесяти пяти, седые волосы собраны в пучок и прикрыты тонкой полоской платка. В одной руке ведро, в другой маленькая лопатка, края которой испачканы в земле.

— Аверин... Венера Георгиевна, полагаю?

— Она самая будет, — женщина улыбнулась, подняла ведро, наполненное опилками.

— В огороде уже с утра копаюсь, вот и за временем не уследила.

    Поставила ведро, сунув в него лопатку. Подошла к бочке с водой, что стояла на углу дома, принялась мыть руки.

— Вы проходите, осмотритесь, я сейчас подойду.

    Илья зашел в дом. В небольшом предбаннике стояла широкая скамейка, под ней располагалась обувь, на крючке висел плащ-дождевик и соломенная шляпа, с желтым бантом. Дальше Аверин вошел в комнату. Небольшой, но массивный стол, пара тяжелых стульев, старенький диван, и кресло со сломанной ножкой, на месте которой стоял деревянный чурбачок. Легкие занавески, раздвинуты, окно открыто, впуская внутрь свежий воздух, приносящий с собой запах мяты и цветов.

    Маленькая кухня, переделанная в сарай с садовыми инструментами. Лестница с широкими ступенями вела вверх, видимо там и будет его комната, решил Илья Степанович, и не стал подниматься.

— Ну и как вам здесь нравится?

    Он удовлетворенно кивнул головой.

— Отлично. То, что Михалыч и описывал, — повернулся к хозяйке, которая вытирала руки о полотенце, накинутое на плечо. — Он сказал, что о плате договорился.

— Да-да, не волнуйтесь, Ярослав Михайлович все оплатил и рассказал о ваших предпочтениях. Если хотите я покажу вашу комнату.

    Илья оглядел комнату еще раз, отпил воду из бутылки, согласно кивнул.

    Ступени скрипели, опасно прогибались под его весом, но выдерживали. Венера Георгиевна легко для своего возраста поднялась на второй этаж, открыла свежеокрашенную дверь.

— Это ваша комната.

    Илья заглянул внутрь. Новый раскладной диван, новое кресло, стол с принтером и ноутбуком — за окном виднелась спутниковая тарелка, — несколько пустых полок. Потолок над столом был скошен под углом, срезая стену почти на треть.

— Ярослав Михайлович завез это два дня назад, — в голосе слышалось оправдание. — Он предупредил, что Вам надо много работать.

    Аверин вошел в комнату, включил компьютер, тот загудел, по монитору побежали загрузочные данные.

— Да, работы предстоит много, — рассеяно ответил он, наблюдая, как тарелка самостоятельно пытается поймать спутниковый сигнал. В этой глуши интернет огромная роскошь, но Михалыч позаботился об этом. — Хорошо, мне все нравится.

    Старушка облегченно выдохнула.

— Славно. Располагайтесь, а я пока приготовлю завтрак.

    Илья запустил несколько программ, одна из которых почтовая. Покачал головой.

— Я поем в городе, — выключил монитор, вышел из комнаты. Подождал когда выйдет хозяйка и отдаст ему ключи. — Может там и пообедаю.

    Венера Георгиевна согласно кивнула, начала спускаться.

    Солнце бросилось в глаза, стоило выйти из недр дома, мужчина надел черные очки, отпил из бутылки. Возле машины толпилась ребятня, впечатленная большой машиной трогали ее, тыкали пальцами в стекло, в колеса, дергали за ручки.

    Илья усмехнулся, нажал на маленькую кнопочку на брелке с ключами. Джин мигнул фарами, пикнул два раза и снялся со сигнализации. Ребятня бросилась врассыпную, но отбежав на несколько метров остановилась с любопытством наблюдая как Илья садится в автомобиль. Мотор гулко заурчал, стекло поехало вниз, впуская в уже нагретый салон воздух. Подав назад, Аверин развернул джип и тот, переваливаясь с бока на бок, поехал по разбитой дороге, в сторону леса.

— Шашлык, салат, бутылку минеральной воды без газа и… И все.

    Официантка кивнула, забрала меню и неспешно удалилась. В полупустом «ресторане», как гордо величало себя это заведение больше похожее на перестроенную столовую общепита, кроме Ильи Степановича сидело еще двое мужчин. Перед одним стояла початая бутылка водки и тарелка с салатом, второй пил пиво, закусывая очередной порцией шашлыка.

    Аверин положил очки на стол, достал телефон и вызвал единственный забитый в нем номер. На том конце провода ответили не сразу.

— Михалыч? Здравствуй… Да, устроился. Все отлично… Да, милая старушка, лишних вопросов не задает, но видно, что хотела… Мебель привезли. Кстати, спасибо за компьютер… Начну работать сегодня вечером, если все пойдет как я думаю, через пару дней пришлю первые данные.

    Официантка поставила на стол порцию шашлыка, и салат с пожухлыми листьями, бутылку с водой.

— Приятного аппетита.

— Спасибо. — Аверин подождал пока она отойдет. — Михалыч, ты уверен, что они именно здесь?.. Я доверяю твоим информаторам, но… Хорошо, пришли мне спутниковые снимки на почту.

    Илья брезгливо вытащил из салата пожелтевшие листья, остальное было густо приправлено маслом, с резким запахом.

— Деревня, — выругался. — Я говорю, что тут деревня… Да, они в таких местах обычно и скрываются… Да, взял… Если получится, но лучше поберечь, серебро все-таки… Если понадобится команда, я сообщу… Спасибо, постараюсь отдохнуть.

    Убрав телефон, Илья Степанович открыл бутылку, отпил теплой воды, поморщился.

— Деревня, — бросил на стол пятьсот рублей и вышел из «ресторана».

    До трех часов он катался по городу, изучая его, стараясь запомнить улочки, дома, магазины. Всматривался в людей: в пустые глаза, в пропитые лица, угрюмые выражения. Потом выехал за город и поехал к лесу. Пятьдесят километров по неровной дороге и он будет в деревне.

— Странно, что они забрались именно сюда, — размышлял он вслух. — На их месте я бы прятался в большом городе, а не в захудалом месте, где и поесть нормально нельзя.

    Узкая дорога, на которой с трудом разойдутся две машины, словно пьяная петляла среди деревьев. Сквозь густую листву пробивалось солнце, отражаясь от лобового стекла солнечными зайчиками, которые норовили запрыгнуть в глаза.

— С другой стороны, если что-то случится, все можно списать на диких зверей, — Илья скосил глаза на листок, лежащий на соседнем сиденье. В нем значилось, что в этих местах обитаю и медведи, и кабаны, и волки.

    Когда до деревни оставалось около пяти километров, Аверин остановил машину. Выйдя, открыл заднюю дверь и, убрав спортивную сумку в сторону, откинул брезент, закрывающий пол. На месте запаски лежала промасленная ткань, он развернул ее. Пододвинув сумку ближе, достал из ее глубоко кармана пистолет с коротким стволом. Прикрутил к нему глушитель, что лежал в тряпице.

    Вставил в приемник патроны, проверил затвор. Убедившись, что поблизости никого нет, выстрелил несколько раз вверх, чтобы не оставлять следов на деревьях. Они могли увидеть их, а ему это ненужно.

— Отлично, — глушитель сработал на славу, еле слышимые хлопки поглотил легкий ветер. Он убрал пистолет обратно в сумку, привел внутренности багажника в порядок, и минуту спустя ехал в сторону деревни, слушая магнитолу.

    Джип остановился возле небольшого забора, за которым располагалось его нынешний дом. По крайне мере не ближайшие несколько дней. Если все пойдет успешно, он справится за неделю. Михалычу донесли, что здесь может скрывать небольшая группа, особей в пять-шесть.

    Он доставал большую спортивную сумку с вещами из багажника, когда в лобовом стекле заметил приближающуюся девичью фигуру. Илья повесил сумку на плечо, захлопнул багажник.

— Привет.

    Он обошел машину, взял с пассажирского сиденья листок с информацией.

— Привет, — отозвался.

— Ты к бабе Венере жить приехал?

    Илья Степанович взглянул из-под темных очков на девушку. Лет двадцати-двадцати двух, с длиной косой, милым личиком, необъемном сарафане, укороченным вручную так, чтобы было выше колена.

— Живешь здесь? — проигнорировал он вопрос.

— Да. Во-он в том доме с синей крышей, — девушка приподнялась на цыпочках, указывая на предпоследний дом с выцветшей, некогда синей крышей. Длинные ноги напряглись, выгодно очерчивая икры.

    Машина просигналила, что закрылась и, если кто-то захочет в нее забраться без спроса хозяина, предупредит громким, противным голосом.

— Меня Дарья зовут, — девушка протянула руку.

— Илья.

    Хрупкая ладошка утонула в крепкой и широкой ладони. После приветствия девушка немного осмелела.

— Ты надолго к нам? У бабы Венеры часто останавливаются гости. Ты из города? А из какого?

    Аверин взглянул за спину девушки. Недалеко начинала собираться местная ребятня, они о чем-то переговаривались, указывая на них пальцами.

— Из Питера?

    Глаза Дарьи зажглись восхищением.

— Ух ты. А я в Москву поехать хочу, но мамка не пускает.

    Где-то промычала корова, загоготали гуси. Ребятня подошла на несколько шагов ближе.

— Правильно не пускает. Делать там нечего.

— Я хочу артисткой стать, или певицей, — не обращая внимания на его замечание, продолжала девушка. — Меня всегда приглашают петь на свадьбах, или играть в местном театре, — в голосе послышалась грусть. — Правда, до него далеко добираться.

    Аверин оглядел улицу, дома. Лишь за одним забором высилась кабина трактора.

— У вас часто кто в город ездит?

— Нет, — махнула девушка рукой. — Если только Иваныч заведет трактор, но дед уже две недели как в запое. Раз в неделю машина из города приезжает, продукты привозит.

    Илья задумчиво покачал головой, вновь взглянул на ребят.

— Дашка-Дашка-промакашка! / Дашка жениха нашла, на сеновал отвела. / Дашка-Дашка-промакашка! — весело заголосили они, кинули в их сторону несколько небольших камешков и брызнули в рассыпную, как только девушка бросилась за ними.

    Илья Степанович проводил их взглядом, потом направился к дому. Венеры Георгиевны видно не было, но из-за дома доносился звук льющейся воды и негромкая песня.

Мужчина поднялся на второй этаж, открыл комнату, положил сумку на кресло и, не разбирая ее, включил монитор. Все необходимые программы и обновления были загружены. Расположившись с компьютером на диване, он зашел в почтовую программу.

— Два письма… Посмотрим… Инструкции… Вот и снимки.

    На экране развернулись черно-белые снимки сделанные спутником несколько дней. Судя по изображению особей было шесть, крупные и передвигаются быстро.

— Маститые, — отметил Илья.

    По координатам на фотографии выходило, что они прячутся километрах в двадцати от деревни.

— На восток.

    На первом этаже раздались шаги, переместились в комнату. Замолкли на несколько минут и вновь послышались, удаляясь из дома. Илья повернулся к монитору, открыл еще несколько снимков. Один из них был с подробной картой местности. Он отправил снимок на принтер, тот зашумел, проглотил бумагу и скоро выплюнул ее с распечатанным рисунком.

— Значит, они их засекли здесь… — зеленый фломастер очертил небольшой круг в лесном массиве. — Здесь и… здесь. Похоже, они приближаются. Если не снизят скорость, сегодня-завтра будут рядом. Отлично.

    Мужчина встал, вернул ноутбук на место, посмотрел в окно. Оно выходило на широкое поле, за которым виднелся лес. В поле ходили люди, бегала ребятня, гуляли животные. Чуть сбоку располагалось небольшое озеро, в котором плескались неясные фигурки.

    Когда солнце решило, что на сегодня его рабочий день закончился, и начало спускаться, Илья опустился в кресло. За это время комната преобразилась: на полках появились книги, толстые тетради; на стенах фотографии, картины, карандашные рисунки. Большую часть времени отнял тайник. Аверину пришлось вручную вырезать его в скошенном углу потолка. Хорошо, что покрытие оказалось фанерным, иначе он провозился бы дольше, или понадобилось что-то быстрее и тяжелее ножа и лобзика.

    Он запер комнату, занавесил окно и лишь потом открыл сумку. Убрал в тайник длинный нож в кожаных ножнах, завернутый в промасленную тряпицу полуавтоматический пистолет с глушителем и две коробки с патронами. Другой пистолет спрятал в глубину раскладного дивана, у которого специально были сломаны пружины, чтобы никто его не смог раскрыть.

    Солнце опустилось за лес, разорвав бока о верхушки деревьев, разлилось над ними желто-розовым маревом. Размытых фигурок в поле стало меньше, они все больше теряли свои очертания.

    Слышно как внизу ходит Венера Георгиевна, потом она вышла и вернулась минут через двадцать, когда над лесом осталась тонкая бледно-розовая полоска.

— Илья Степанович, вы дома?

— Да. Сейчас спущусь.

— Ужин готов. Вы спускайтесь, я пока стол в летней кухне накрою, — хлопнула входная дверь.

    Аверин осмотрел комнату еще раз, убедился, что тайник в стене надежно прикрыт большим снимком пустыни Гоби, вышел, заперев комнату.

    Летняя кухня располагалась недалеко от дома. Небольшое открытое здание, больше похожее на беседку, было освещено несколькими масляными лампами. Клеенчатые стены, трепыхались под шаловливыми руками ветра. В тускловатом свете ламп, внутри перемещалась одинокая фигура.

    Мужчина переступил порог, отодвинув тяжелую штору.

— Закройте, а то комары налетят, их в этом году столько развелось, — попросила хозяйка, выставляя на стол нарезанные черный хлеб. — Присаживайтесь.

    Илья сел на стул, тот скрипнул под ним, осторожно облокотился на спинку.

— Разносолами особо не побалую, у нас здесь все просто — что посеем, то и соберем, на то и живем. Машина с продуктами только по воскресеньям приезжает. Ну хоть муки и крупы купить… Да Вы кушайте, Илья Степанович, не слушайте причитания старой бабки.

— Что вы, мне приятно. — Аверин положил на тарелку свежие листья салата, несколько долек нарезанного огурца, ложку гречневой каши и несколько кусков жареного мяса.

    Венера Георгиевна скромно взяла черного хлеба и половинку помидора, посыпала ее солью.

— Тихо у нас тут, в дали-то от больших городов, — откусила красный помидор. — Что там делать, в этих лесах каменных, где человек человеку волк. Вот и Вы решили выбраться оттуда, — вздохнула. — Все мы возвращаемся к земле, кто-то раньше, кто-то позже.

    Илья прожевал кусок мяса, согласно кивнул.

— Действительно тихо. Даже странно, везде что-то происходит, а у вас словно время замерло. Наверное, самое страшное происшествие, если курица не понесет, или коза в лес убежит, — улыбнулся он.

    Старушка отложила недоеденный кусок хлеба, лицо стало напряженным, губы сжались.

— Разное бывает, — хрипловато произнесла она. Потом оглянулась на вход, словно боялась, что в него сейчас войдут. Поманила пальцем, наклонилась над столом, зашептала быстро: — Странное у нас стало происходить. За неделю до вашего приезда у Матвеевны корову загрызли, а вчера коза у Семенова пропала. Ушла в сторону леса и не вернулась, хотя всегда к вечеру приходила.

    Мужчина взглянул на обеспокоенную старушку, отправил в рот огурец, предположил:

— Может волки шалят или медведи? В этих лесах их много обитают.

    Венера Георгиевна с сомнением покачала головой.

— Уж не знаю, медведь то, или волки озорничают, да только корову у Матвеевны не съели, а выпотрошили. Потроха по всему сараю висели, словно специально кто их повесил, и… — хозяйка вновь зашептала. — Сердца у коровы не было. Все остальное цело, а сердце пропало, — произнесла сухо. — Медведи так не поступают, волки тем более.

    Аверин проглотил очередной кусок мяса.

— Вы кому-нибудь об этом говорили?

    Старушка отмахнулась рукой.

— Да кому тут скажешь? Участковый только в городе есть, а у нас появляется раз в месяц. Да и кто слушать будет? Все спишут на зверье лесное.

— Холодной воды не найдется?

— Да-да… Вот, колодезная… Вы не бойтесь, она почище городской будет, да и полезнее. В ней химии нет, и освежает хорошо.

    Илья Степанович налил из кувшина воды, отпил.

— Значит, участковый нечасто здесь появляется. И когда он должен приехать?

    Венера Георгиевна задумчиво подняла глаза, начала что-то считать на пальцах.

— Дней через десять… Может раньше, или позже, — пожала плечами. — По-разному бывает.

— Может позвонить ему стоит? Пусть приедет, разберется, что это творится на вверенном ему участке?

— Так телефона-то у нас нет, — разочарованно всплеснула старушка руками. — Был один возле почты, но как ее закрыли, так и он работать перестал, а мобильные телефоны не ловят тут. Приезжие говорят, что сигнал плохой.

    Аверин согласно кивнул. Он еще днем попытался позвонить, но трубка молчала, лишь ближе к городу появился слабый сигнал.

— Вы от мира совсем отрезаны, — с сочувствием произнес он. Отставил пустую тарелку.

— Спасибо, Венера Георгиевна, все было очень вкусно.

— Да что вы. Чем смогла порадовать, — смущенно ответила старушка. — Вы, наверное, спать пойдете?

    Илья поднялся, отряхнул крошки с брюк.

— Нет. Хочу воздухом деревенским подышать, прогуляться перед сном.

    На него обеспокоенно взглянули.

— Только к лесу не ходите. Все же хищники у нас водятся, а мне потом перед Ярославом Михайловичем отсчитываться.

    Аверин успокаивающе погладил старушку по плечу.

— Не волнуйтесь, приближаться не буду. Я тут… рядом.

    Уже у себя в комнате он переоделся в черные брюки, широкую темную рубаху, под которой прятался пистолет. Несмотря на позднее время, на улице было светло — в деревне еще работало два фонаря, но не устойчиво, с перебоями, будто у обоих случился нервный тик.

    Мужчина не спеша прошел вдоль улицы, искоса погладывая на дома. Невысокие заборы позволяли разглядеть, что во многих еще горит свет, в тишине слышались голоса людей, изредка животных. На одном из дворов лаем зашлась собака. Входная дверь распахнулась, выхватывая светлый прямоугольник коридора.

— Кто тут? — раздался знакомый голос. — Иваныч, ты?

    Даша прищурилась, всматриваясь в темноту. Фонари работали плохо, а фигура держалась глубоко тени. Собака заливалась лаем.

— Журка, помолчи! — прикрикнула девушка, повернулась к проему. — Нет, выходить не надо — Журка дурака валяет… Папа, я говорю, что не надо — все в порядке. Мам, ну скажи ты ему, что ружье брать не обязательно.

— Дарья? — деланно удивленно произнес Аверин, выходя из тени. — Я тебя не сразу узнал.

— Илья, это ты?.. Папа, это новый постоялец бабы Венеры, — девушка замялась немного. — Я пойду, Журку успокою, а то еще задушит себя цепью.

    Дверь закрылась, отрезая тепло уютного дома. Девушка легко сбежала по ступенькам. Подошла к будке с собакой, та приветливо замахала хвостом.

— Спокойно, псина — это свои. На него нельзя лаять, он хороший. Все, иди спать.

    Даша поцеловала собаку в морду, легко шлепнула по заду, пока та залезала в будку. Потом подошла к забору, облокотилась на него.

— Привет, Илья. Что это ты ночью ходишь, собак чужих пугаешь? — в сумерках блеснули ровные зубки.

— Прогуляться решил. Хочу посмотреть, что тут у вас и как.

— Я могу показать, — вызвалась Дарья, но тут же сникла. — Поздно уже, может завтра?

    Илья улыбнулся, наблюдая с какой надеждой на него смотрит эта девушка.

— Хорошо, давай завтра. Иди, а то родители искать будут.

    Даша отошла на несколько шагов от забора, помахала ему рукой и пошла к дому. Вновь мелькнул светлый прямоугольник и…

— Папа я Журку… — исчезнув, обрезал слова.

    Аверин отошел в тень, осмотрелся, стараясь понять, не вышел ли на собачий лай еще кто-нибудь. Остальные дома молчали, тупо взирая на него окнами. Постояв несколько минут, мужчина двинулся в сторону поля, стараясь держаться тени.

    Не по-городскому яркая луна, небо усыпанное звездами, прохладный ветер, от которого трава шла волнами. Илья Степанович шел, будто ледокол среди тонких льдинок, раздвигая траву и цветы широкими шагами. Он обошел озеро стороной, оглянулся на темнеющую вдалеке деревню и направился к черной массе леса.

    Аверин остановился возле сосны. Он смотрел вглубь леса, стараясь привыкнуть к темноте. Прислушивался к ней, стараясь расслышать то, что днем нельзя услышать. Когда глаза привыкли, он достал пистолет, быстро проверил наличие патронов, потуже затянул глушитель и шагнул под сень деревьев.

    «… Исходя из вышеописанного, проверка территории результатов не дала. Присутствие особей обнаружено не было…

    Возможно, они появятся завтра.

    Аверин».

    Илья нажал кнопку «Отправить», подождал пока уйдет письмо, закрыл ноутбук, отложил в сторону и запрокинул голову, вглядываясь в темный потолок. После ночной вылазки в лес он чувствовал себя опустошенным и разочарованным. Особи пока не появились, а он успел наследить, хотя старался передвигаться осторожно ни за что, не цепляясь, не дотрагиваясь до деревьев, не ломая ветки и кусты.

    Поставив пистолет на предохранитель, мужчина спрятал его в диван, открыл шторы, разделся до трусов и лег спать.

* * *

    Солнечный луч скользнул по полу, двинулся к дивану, забрался по его ножке и как диверсант, прыгнул в лицо спящему. Илья тут же открыл глаза, прищурился от яркого света. Массивные металлические часы на запястье показывали без пяти минут одиннадцать.

    Аверин встал, сделал несколько махов руками, прогоняя остатки сна, и подошел к компьютеру. Снизу раздались голоса, палец замер над кнопкой: голос хозяйки он узнал, а вот второй — мужской, с хрипотцой, он не слышал. Включив почтовую программу на проверку, он вытащил из дивана пистолет, быстро оделся. Думал уже взять оружие с собой, но убрал обратно, решив, что сейчас ему точно ничего не угрожает.

    Осторожно, стараясь, чтобы лестница не скрипела, спустился. Голоса раздавались из комнаты Венере Георгиевны. Заглянув в предбанник, он заметил, что там стоит большой рюкзак и грязные походные ботинки крупного мужчины.

— Илья Степанович, это Вы? — послышалось из комнаты.

    Аверин поморщился, сетуя, что у старушки такой острый слух.

— Да, — откликнулся. — Только что проснулся. Думал пойти умыться.

    Хозяйка вышла к нему, она улыбалась, лицо залито румянцем.

— У нас гости. Сегодня утром пришли в деревню, говорят всю ночь шли. Вот страху-то по нашему лесу по ночам гулять.

— Венера, это должно быть вашему постояльцу не интересно, — прозвучал голос с усмешкой и из комнаты вышел гость.

    Мужчина среднего роста и плотного телосложения. Черная борода почти полностью закрывало его лицо, акцентируя взгляд на пронзительных зеленых глазах, в глубине которых таился холод. Несмотря на летнюю погоду, гость был одет в толстый свитер и непромокаемые штаны. Больше всего он походил на геолога.

— Михаил, — представился он, протянул руку.

    Аверин секунду изучал ее, потом подал свою.

— Илья. — Пожатие было сильным, мозолистым и шершавым. — Простите, но мне действительно надо умыться — привычка, знаете ли.

— Конечно, конечно, — захлопотала старушка. — Вы пока приводите себя в порядок, а я завтрак разогрею.

    Прежде чем Аверин вышел, он увидел, как гость незаметно нюхает свою руку, которую он недавно пожимал. Илья закрыл дверь, бегом спустился и, зайдя за угол дома, чтобы его не было видно, понюхал пальцы. В нос ударил неприятный запах, он отдернул руку.

— Они, — прошептал он и направился к умывальнику, где долго тер руки мылом, стараясь избавиться от неприятного запаха.

    Потом прошел в летнюю кухню, где сидели Венера Георгиевна и Михаил.

— …Мы фольклор собираем, — гость взглянул на Илью, уголок рта дернулся. — Ходим по деревням, ищем что-то… необычное: сказки, легенды, мифы. Или у вас что-то свое есть? — вопросительно посмотрел. — Нам все интересно.

— Илья Степанович, садитесь — в ногах правды нет. Михаил так интересно рассказывает. Оказывается, он с друзьями на нас случайно набрели.

    Хозяйка поставила тарелку с блинами, кувшин молока, хлеб и небольшую крынку с медом.

— Михаил, прошу, присоединяйтесь, а то, поди, ни ели давно.

    «Геолог»-фольклорист кивнул, не отрывая взгляда от Илья. Тот не спеша положил себе несколько блинов, полил их медом, налил в стакан молока.

— А вы надолго к нам?

    Михаил посмотрел на старушку, улыбнулся.

— Пока не знаю, — скосил взгляд на Аверина. — Смотря как пойдет. А ты, Илья, задержишься, или работа уже закончена? — ухмыльнулся.

    Илья Степанович отпил молока, неторопливо съел блин.

— Работа только началась. Много вас... сказочников здесь?

— Шесть. Здесь народ гостеприимный, остальных другие приютили. Я вот сюда зашел… Почему интересно?

    Старушка недоуменно поглядывала на гостей. Их странный разговор больше походил на разговор давних недругов, но спрашивать об это она не стала. Ее четко предупредили, что работа Ильи Степановича очень сложная, важная и он не любит когда ему задают не нужные вопросы. А по тому, какие ей предложили деньги, она будет молчать.

— Потому что хозяйка тут чудесная, — Михаил широко улыбнулся. Залпом выпил молоко, поднялся. — Спасибо, Венера, я наелся. Если не возражаете, пойду, посмотрю, как остальные устроились. Я тогда вечерком зайду, хорошо?

— Да-да, буду рада Вас снова увидеть… Приятный молодой человек, Вы не находите, Илья Степанович? — поинтересовалась она, когда гость ушел. — Странно только, что в свитере ходит. Разве ему не жарко?

— Не думаю, — сухо ответил Аверин. — Спасибо за завтрак, — встал из-за стола. — Пойду, поработаю.

    Не дожидаясь ответа, он быстрым шагом направился к себе в комнату. Запер ее на ключ и, сев за компьютер, быстро напечатал письмо: «Они прибыли. Шесть особей. Крупные. Подробности позже. Аверин.» — и отправил.

    Потом подошел к окну, в поле уже паслись коровы и козы, в озере плескались дети. Солнце было в зените и бросало на землю горячие лучи, неторопливый ветер еле покачивал головки цветов и траву.

— Жаль все это будет потерять, — вздохнул. — Жаль… Надо осмотреться. При свете они напасть не смогут, — размышлял Илья вслух.

    Пистолет он вновь решил не брать. Конечно, это было опасно, но и провоцировать особей оружием он пока не собирался. Не надо давать им лишний шанс убить его.

    Выйдя из дома, сразу направился к дому с синей крышей. Подойдя к забору, услышал, как дернулась цепь, но собака лаять не стала. Он вошел, бросив короткий взгляд на лежащую псину, поднялся к входной двери. Постучал. В доме раздались шаги, и дверь открыла девушка.

— Илья? — удивилась она. — Я не думала, что ты сам придешь, — проговорила растерянно, стараясь собрать распущенные волосы.

    Мужчина улыбнулся.

— Вчера ты обещала мне показать здесь все. Я решил, что не стоит откладывать экскурсию.

— Да, помню. — Девушка замялась. — Ты извини у нас гости, отец пригласил новых постояльцев. Бородатые такие в свитерах, и с большими рюкзаками.

    Илья огляделся, улицы были пусты, словно они с Дарьей были единственными людьми. Лишь пара куриц топталось возле одного забора, копаясь в траве.

— Вот и отлично. Пока родители будут заняты, ты мне окрестности покажешь, — улыбнулся как можно искреннее.

    Видно, что девушка боролась с собой, решая, что делать, наконец, согласно кивнула.

— Я гулять, — бросила вглубь дома и, подхватив Илью под руку, потянула его вниз. — Быстрее, пока мои не увидели, что я с тобой.

    Они вышли за калитку и тут же направились в поле. Дарья вела его подальше от людей, словно боялась, что их заметят вместе. Пока они шли, она заплела волосы в косу, а теперь сорвала травинку и не спеша размахивала ею.

— А ты знаменитостей когда-нибудь видел?— спросила она неожиданно.

— Некоторых, — рассеянно ответил Илья, посматривая по сторонам.

— А кого? К нам в город как-то приезжала певица одна, так ДК еле всех вместил, — девушка произнесла хвастливо: — А мне удалось у нее автограф взять, теперь дома его храню. У меня коробочка специальная, где я… Тебе не интересно, да? Наверное, думаешь, что это дурочка себе придумала?

    Аверин внимательно посмотрел на Дашу, по ее лицу пробежали две дорожки слез.

— А я вот стану знаменитой и всем вам покажу. И родителям, и друзьям, и тебе покажу, что я не пустышка!

— Я не говорил, что ты пустышка, — спокойно произнес мужчина. — Если хочешь чего-то добиться, добивайся. Только поверь — слезы не помогут, — он достал из кармана платок, протянул собеседнице.

    Дарья взяла его, отвернулась. Илья оглянулся, у него было такое чувство, что за ними следят, но люди были далеко. Они находились среди высокой травы одни и все же… кто-то за ними наблюдает.

— Успокоилась? — Аверин приобнял девушку за плечи. — Ты знаешь, у кого новые гости остановились?

    Даша взглянула на него красными глазами, дотронулась до руки, что обнимала ее.

— Все думают, что я не смогу, стать знаменитой, а ты веришь, — тепло улыбнулась. — Ты один веришь.

    Аверин легко похлопал ее по плечу, всматриваясь в заросли травы. Ему показалось, что там движется кто-то.

— А ты красивый, Илья.

— Что?

    Илья Степанович повернулся и в этот момент в его губы впились мягкие девичьи губы. Он опешил на секунду, расширившимися глазами смотря на Дарью. На лице девушки была написана упоенность и любовь. Трава недалеко от них разошлась в стороны и… Илья облегченно выдохнул, когда из нее выскочил испуганный заяц.

    Аверин положил руки на хрупкие плечи девушки, мягко, прерывая поцелуй, отстранился. Даша открыла глаза, сморщилась

— Тебе не понравилось?

— Понравилось, — не стал врать Илья.

— Разве ты меня не хочешь? — девушка отстранилась, соблазнительно провела руками по груди, опустилась к бедрам.

    Аверин мысленно вздохнул, «дурочка, разве она не понимает, что он не станет ее билетом в большую жизнь?». По лицу Дарьи было понятно, что именно так она и думает.

— Не думай, что если я из деревни, то ничего не могу. У меня уже был первый раз, — похвасталась девушка, развязывая ремешок платья.

    Вдалеке промычала корова, ветер донес веселый ребячий гомон. Они с Дашей были далеко от людей и близко от леса. Хотя сейчас день, и особи не проявят себя раньше ночи, все же он рисковал, соглашаясь, с тем, что в нижнем белье девушка смотрится сексуально.

    Полчаса спустя, Аверин застегивал брюки, не забывая смотреть по сторонам.

    Утомленная и разнеженная Даша лежала на примятой траве, тяжелая грудь разошлась в стороны и часто вздымалась. Коса, за которую он ее держал, распустилась, светлым веером переплетаясь с травинками.

— Это было чудесно. Лучше чем в мой первый раз, — промурлыкала девушка, поднялась на локтях. — Ты зверь, Илья, — посмотрела на наливающийся синевой синяк на руке. — Что я своим скажу?

— Скажешь, что ударилась, — мужчина застегнул рубашку, поправил расстегнувшиеся часы. — Ты так и не сказала, где остановились бородатые.

    Девушка легла на траву, положив руки за голову, раздвинула ноги с темным треугольником посередине.

— У Иваныча двое, да и тетки Матвеевны один, у нас еще пара и… И все.

— Их шестеро должно быть.

    Даша пожала плечами.

— Не знаю. Может и шесть. А тебе-то с них чего?

— Да так… любопытно.

    Илья Степанович протянул руку.

— Вставай, мне возвращаться надо, дел еще много.

    Девушка легко вспорхнула, держась за его руку, прильнула всем телом.

— Может еще раз хочешь — я не против? — соблазнительно улыбнулась.

    Аверин отстранился, посмотрел на нее сухо.

— Нет. Не сейчас.

    Дарья обиженно надула губки, но настаивать не стала. Быстро оделась, заплела волосы в косу и всю оставшеюся дорогу, нежно обнимая Илью за руку, рассказывала, как она станет знаменитой, когда приедет в Москву. Мужчина рассеяно поддакивал, еще раз запоминая расположения домов, где поселились особи.

Возле своего дома Даша быстро поцеловала его в щеку, пообещала еще раз «показать все» и убежала в дом. На участке Аверин заметил двух бородачей: они стояли возле корыта с водой и умывались. Высокие, с покатыми плечами и длинными руками, они были покрыты волосами так густо, что казалось и не снимали свитеров. Они не заметили Илью.

    Уже у себя в комнате, переодевшись в свежую одежду, он лежал на диване, пытаясь составить план действий. Конечно, можно было вызвать бригаду и они бы тут все зачистили — абсолютно все. Однако он не хотел прибегать к крайним мерам, рассчитывая, справится своими силами.

    Особей всего шесть и пусть они знают кто он, но им тоже придется быть осторожными, если не хотят чтобы люди узнали кто они на самом деле. Надо их выманить в поле или лес, там-то он сможет без труда расправиться с ними.

    Илья нащупал рукой пистолет в диване, скосил глаза на фотографию с пустыней Гоби, за которой находился тайник — оружия предостаточно.

    Ночь. Тихая спокойная летняя ночь. Светит яркая луна, такая большая, будто решила спуститься поближе, чтобы рассмотреть спящих людей. Легкий ветер сонно колышет верхушки трав, слегка касаясь цветов. Темная масса леса стоит особняком, словно возвышаясь над этим миром и давя своей черной массой.

    Крылья носа затрепетали, почуяв близкий запах еды. В темноте сверкнули две пары желтых глаз. Волки стояли на задних лапах, прислонившись к деревьям. Длинные когти нетерпеливо царапали кору, оставляя на ней глубокие следы. Хищники ждали: полчаса назад погасло последнее окно в доме, надо чтобы люди успели заснуть.

    Большой волк со шрамом на носу, посмотрел на второго, коротко кивнул и они, пригибаясь, побежали через поле к деревне — стремительные, сильные, высокие. Возле первого дома остановились, прислушались к темноте — дома мирно спали. Хищники втянули воздух, широкие грудные клетки разошлись в стороны. Тот, что со шрамом улыбнулся, обнажая усыпанную клыками пасть, и указал на невысокий забор, за которым виднелась кабина трактора.

    «Жертва, — мысленно проговорил он. — Тихо. Никто знать нельзя», — и побежал к забору, не останавливаясь, перескочил его. Второй волк последовал за собратом. Спрятавшись в тени, они прислушивались, знали, что в деревне есть собака, однако та молчала.

    Двухэтажный дом, со слегка покосившейся крышей взирал на ночных гостей черными проемами закрытых окон, но на втором этаже окно было распахнуто. Волки улыбнулись: «Жертва. Тихо», — повторил хищник со шрамом на носу и встал под открытым окном, упершись передними лапами в стену. Второй взобрался к нему на спину, оттолкнулся сильными ногами и, подпрыгнув, зацепился за край распахнутого окна. Первый хищник, огляделся на последок, подпрыгнул, ухватился за свисающие лапы и быстро вскарабкался в дом. Присев в тени, дернул длинными ушами, вслушиваясь в мирное сопение гостей и пьяный храп хозяина дома.

    Осторожно ступая, они приоткрыли дверь хозяйской спальни. Иваныч всхрапнул, перевернулся на другой бок, скрипнув старой кроватью и захрапел с новой силой. Волки при этом замерли, всматриваясь в темноту комнаты. На полу лежала бутылка водки, выпавшая из ослабевших пальцев, там же стояла скудная закуска.

    Зверь со шрамом вошел в комнату, стараясь не наступить на посуду, чтобы никого не разбудить. Наклонился над кроватью. Иваныч вновь всхрапнул, открыл затуманенные алкоголем глаза. Тупо уставился, на хищника.

— Буш пить?

    Волк обнажил клыки, прорычал угрожающе.

— Как хош, — безразлично ответил старик, не сразу сфокусировал взгляд на бутылке на полу, потянулся к ней.

    Хищник не стал дожидаться, пока Иваныч разбудит весь дом. Он вгрызся ему в шею, перекусывая позвонки. Длинные когти впились под ребра, пошли вверх, ломая их. Старик даже шелохнуться не успел, и был мертв. Волк опрокинул его на спину, быстро вскрыл грудную клетку, вырвал сердце и жадно съел его.

    Вытерев лапы о кровать, так же тихо вышел. Второй волк, что ждал его, указал на лестницу, ведущую вниз. «Другие». Зверь со шрамом покачал массивной головой. «Нельзя», — и хищно улыбнулся...

    Выскочив из дома они распределились: один подскочил к трактору, второй бросился через всю деревню к стоящей возле дома с красными наличниками, машине. Сейчас их главной задачей было обездвижить жертвы, чтобы они не смогли скрыться.

    Добравшись до проводов, они вырвали их, порвали и раскидали по сторонам.

    Хищники собрались на краю деревни, вскинули морды к полной луне и ночь прорезал жуткий вой, от которого собака Жулька затряслась у себя в будке и вжалась в угол с такой силой, что доски в том месте заскрипели.

* * *

    Сквозь сон Илья слышал крики людей, рев животных, топот ног и выстрелы, от которых он резко проснулся, в мгновение выхватил пистолет из дивана и направил на входную дверь.

    Деревня не спала, дикие крики ужаса и страха носились по ней, порой перекрываемые диким воем. Аверин вскочил с дивана, быстро надел брюки, ботинки и, осторожно приоткрыв дверь, выглянул в коридор, прислушался. Дом молчал, хотя внизу должны быть Венера Григориевна и Михаил, который все же пришел вечером, как и обещал. Илья Степанович поморщился, вспомнив, что из-за этого он даже на ужин не пошел, еще раз встречаться с особью ему не хотелось.

    На улице раздались очередные выстрелы, волчий вой и крик ужаса, переходящий в предсмертный хрип. Илья подошел к тайнику, сбросил картину, достал второй пистолет, засунул патроны в карманы.

— Рано они начали, — проговорил сухо и вышел из комнаты, закрыв ее на ключ.

    Стараясь не скрипеть на лестнице, спустился на первый этаж, держа пистолет перед собой. Быстро осмотревшись, он понял, что в доме никого нет.

— Куда же ты делся, Михаил? Что затеял со своей группой?

    Выйдя на улицу, он увидел, как из-под крыши одного из домов валом идет дым, и прорываются языки пламени. По улице бегают встревоженные мужчины и женщины, испуганно кричат дети. Оглядываясь, он приблизился к забору и увидел, что джип раскурочен.

— Машину-то зачем? Неделю назад купил — звери.

    Мимо пробегали люди, на окраине слышались вой и хищный рев, по дворам мелькали неясные тени, которые вряд ли могли принадлежать людям. Несмотря на то, что деревня была небольшая, крику, шуму, суматохи было столько, будто сюда разом приехало полгорода.

— Петрович, они на околицу двинулись!

— Да вашу богу душу мать, кто это?!

— Мама!

— Матвеевна, ты их видела?!

— Иваныча порвали на куски!

— Кириловы мертвы! Все!

— Стреляй, Петрович!

— В кого?.. Я ничего не вижу!

    Со стороны поля раздался удаляющийся вой.

— Уходят. В лес уходят. — Илья бросился к полю, где уже толпилось несколько человек. В основном мужики с ружьями, и несколько заплаканных женщин. Среди них Аверин не увидел ни одного бородача — конечно, они сейчас в другом месте.

— Что происходит? — подбежал он к народу.

    Все разом обернулись, в его сторону уставились темные дула стволов и испуганные глаза.

— Ты где был, городской, когда тут бойня началась? — спросил тяжелый мужчина с «ежиком» волос и лохматой бородой.

    Илья Степанович поднял руки, отступил на пару шагов.

— Я вам не враг. Опустите оружие.

    За спиной разлилось зарево, освещая лица присутствующих — огонь полностью захватил дом, и теперь жадно пожирал его.

— Горим! — взвизгнула полная женщина и бросилась куда-то. За ней последовали остальные женщины, а вот мужчины остались, не опуская оружия.

— Ты не ответил?

    Аверин тяжело вздохнул, начал быстро объяснять:

— Я спал, когда услышал шум. Выскочил на улицу, увидел, что тут творится и попытался помочь. Думаете, почему у меня в руках пистолет?

— Иван, забери как у нашего гостя оружие, пока он им не поранился, — произнес мужчина с лохматой бородой, не сводя с Ильи пристального взгляда.

— Не думаю, что это хорошая идея…

— А ты не думать должен, а отдать пистолет, иначе Петрович тебе бошку отстрелит, — прервал его парень лет двадцати пяти, подходя вплотную.

— Вы что думаете, это я виноват, что здесь такое творится? Тут и до меня были трупы…

— Животных. Они трогали только животных, но стоило тебе приехать, — зло оскалился мужик в полосатой майке, ткнул в Аверина стволом.

    Иван забрал у Ильи оружие, обыскал карманы.

— Разве я один сюда приехал? Как же ваши новые постояльцы? Это они вчера утром приехали, а ночью вас начали убивать. Где они, а? где ваши гости, куда они подевались? — Илья старался говорить спокойно, но под конец сорвался на крик.

    Петрович ухмыльнулся.

— Они предупреждали, что ты будешь пытаться свалить всю вину на них. Они сказали, что пришли за тобой и что ты не человек.

    Илья ошарашено смотрел на этих людей. Неужели они настолько тупые, что не понимаю, как их обманывают? Нельзя же быть настолько доверчивыми, чтобы поверить первым встречным.

— Убийц было двое, — произнес тихо, но вновь сорвался на крик: — а я здесь один! Это все они!

— Они? — раздался спокойный голос и из темноты вышли пятеро бородатых мужчин в свитерах. — Ты говоришь «они», а у самого кровь на клыках не остыла.

— Михаил, — Илья холодно посмотрел на мужчину. — Думаешь, твои россказни помогут тебе?

— Уже помогли, — улыбнулся тот и поднял руку. — Вот кто на вас напал!

    В свете пожара он держал отрубленную массивную голову с длинными клыками и вывалившимся языком. Мужики разом охнули, кто-то перекрестился, и в следующую секунду на Илью навалилось несколько человек. Его повалили, несколько раз ударили в лицо, скрутили руки и вновь поставили на ноги.

— Это оборотень — человек, который превращается в чудовище, чтобы пожирать других.

    Михаил отбросил мертвую голову в сторону, вытер руки о штаны, подошел к нему.

— Что теперь скажешь, зверь — теперь некуда бежать?

— Сам ты зверь, — оскалился Аверин, разбитыми губами. — Вы посмотрите — их же пятеро, а должно быть шесть. Не будьте такими тупыми, они же специально убили одного из своих, чтобы свалить все на меня.

    Мужики переглянулись, зашептались.

— Зачем нам это? — в голосе Михаила было презрение. — Это я предупредил вас об… этом. Если не хотите чтобы это повторилось, необходимо его убить и чем быстрее, тем лучше.

    В лицо Ильи Степановича уставилось ружье, палец подрагивал на курке.

— Зачем вам это? А мне для чего? Подумайте, зачем подставлять себя? Я бы мог уехать вечером, а приехать утром и делать удивленные глаза. Но я здесь, а машина разбита. Петрович, хоть раз в жизни подумай головой!

    Видно, что мужчина с лохматой бородой задумался. Илья понимал, что если ему не удастся убедить мужиков, вся операция провалится, а особи опять уйдут. Нельзя было этого допустить.

— Если не верите, заприте где-нибудь в сарае. Если я оборотень, то превращусь, а если нет…

    Неожиданно к мужчинами подбежала девушка, бросилась к Илье.

— Папа, что ты делаешь? Оставь его.

— Дарья, уйди — здесь опасно. Иди, помогай дом тушить, пока он остальное не спалил, мы тут сами разберемся.

    Даша, уткнула в отца пальчик.

— Ты не тронешь его, потому что… — замялась она. — Потому что я люблю его, и он меня любит.

    Это было неожиданностью даже для Ильи и в тоже время его шансом. Он яростно закивал головой. Михаил презрительно поморщился.

— Кому ты веришь, Петрович: девчонке и псу, который ей голову запудрил. Его надо убить сейчас, иначе потом будет поздно.

    Михаил оттолкнул Дарью в сторону, с размаха ударил Аверина в лицо.

— Нет! — взвизгнула девушка и бросилась на мужчину.

    Тот легко отбросил ее и замер под прицелом нескольких ружей, остальные были направлены на его людей, в руках которых были только длинные ножи, а пистолеты убраны в кобуры на ремне поясов. По всему выходило, что их перестреляют быстрее, чем они достанут оружие.

— Хорошо, — скривился Михаил. — Если вы такие дураки, то позвольте ему убить всех вас. Заприте в сарае и посмотрите, как он становится оборотнем.

    Петрович взглянул на Михаила исподлобья.

— Мы вас всех запрем и подождем. Кто-то из вас точно врет. В гараж их, к Иванычу!

    Пожар потушить не удалось, он, словно голодный пес, вцепился в дом и как холера пожирал его изнутри. Зато удалось сохранить другие постройки, облив их водой из ведер и шлангов. Хорошо, что ветра в эту ночь почти не было, иначе деревня могла бы полностью сгореть.

    Кроме Иваныча оборотни полностью вырезали одну семью с двумя детьми, убили двоих мужчин, и сейчас на руках у Венеры Георгиевны умирала ее подруга — Матвеевна.

    Женщина пыталась защитить внука, который приехал к ней на лето. У нее была оторвана рука, порвана грудная клетка, сквозь которую выступали красные обломки ребер, но она пока дышала. Еле-еле, с хрипами и кровавыми пузырями на губах. Красные, от полопавшихся сосудов, глаза невидяще смотрели на пожилую женщину, которая сжимала ее ладонь и пыталась успокоить.

— Славик жив, с ним все хорошо. И с тобой будет… — комок подступил к горлу, она судорожно проглотила его, — все будет хорошо.

— Сла… вушка, — захрипела Матвеевна, забилась в судорогах, выплеснула изо рта фонтанчик крови и закатила глаза.

— Бабушка! — закричал ребенок двенадцати лет. — Бабуля!

— Уберите его кто-нибудь! — попросил кто-то из женщин и плачущего ребенка увели к остальным детям, которых закрыли в доме Венеры Георгиевны.

    Ночь только-только перевалила за второй час, а деревня опустела почти наполовину. Самое страшное, что никто ничего не мог сделать чтобы позвать на помощь: телефонов не было, транспорта тоже, а идти 50 километров до города по темному лесу никто не рискнет.

    Пока женщины прятали детей и прятались сами, мужчины ответили шестеро людей к гаражам Иваныча. Их была два: один метра два на два, второй раза в три больше. Старик в них хранил инструменты, запасы на зиму, самогонный аппарат и прочие нужные вещи.

    Убрав, все, что может пригодиться в виде оружие, местные затолкали в один Михаила с его подручными, в другой — Аверина.

    Илье достался небольшой гараж. Его бросили туда, даже не связав руки, да и зачем, когда снаружи остались трое мужиков с ружьями. Петрович настрого приказал им стрелять, если кто-то попробует выбраться.

— Допрыгался зверь, теперь тебя точно убьют! — издевался за стеной глухой голос Михаила. — Когда они увидят, что ты оборотень тебя на куски порвут… Эй, посмотрите, он еще превращаться не начал!

    К небольшой щели между дверью и стеной приник любопытный глаз, понаблюдал за мытарствами заключенного несколько секунд.

— Нет еще. Иван, а эти не озверели?

    Несколько секунд молчания и отрицательный ответ. Илья Степанович знал, что особи всячески будут пытаться выбраться из гаража, чтобы убить его. Значит, ему надо быть первым.

— Послушайте, вы же нормальные люди. Сейчас не шестнадцатый век, чтобы верить во все эти суеверия про оборотней и прочий бред. Подумайте, если я не превратился до этого, то вряд ли стану им потом, хоть два года здесь держите.

    В стену соседнего гаража зло ударили с такой силой, что Илья почувствовал как его «клетку» затрясло.

— Не слушайте этого пса! Это он виноват, что на вас напали. Мы… — голос затих на несколько секунд. — Мы боремся с такими как он. Оборотни это не миф, а реальность и вы убедились в этом на собственных шкурах. Их не двое, и даже не два десятка — сотни. Если они разом нападут на деревню от нее ничего не останется, — удар в ворота гаража. — Слушайте! Пустите его к нам, и мы сами разберемся, а потом уйдем, и вас больше никто не побеспокоит.

— До вас нас никто особо и не беспокоил, — раздался холодный голос Петровича. — Все было спокойно, пока вы: ты городской, — гараж Аверина тряхнуло, — и ты… кем бы ты Михаил не был, не появились у нас.

    За дверью послышались быстрые шаги.

— Папа, Илья ни в чем не виноват.

— Дашка, иди отсюда, тебя никто не спрашивает, виноват он или нет, — послышался грубый ответ. — С них все началось и кто-то должен за это ответить.

— Петрович, убей зверя и все закончится, — уговаривал Михаил. — Ты не понимаешь, что эти стены не удержат его — только пуля в башку.

— Папа, я люблю Илью. Ну послушай его, он же правду говорит.

    Аверин устало потер глаза, взглянул на руку с часами.

— Придется новые покупать, — разочарованно произнес он, глядя на разбитое окошко, стрелки за которым замерли. Расстегнул металлический ремешок, снял их и с силой бросил в дверь гаража.

— Не будьте идиотами! — прокричал. — Отпустите Михаила, он здесь всех убьет.

— Папа!

    На Петровича наседали, со всех сторон: Илья, Михаил, Дарья, мужики выжидающе смотрели, ожидая его решения. И луна, словно огромный глаз с любопытством разглядывала его. Конечно, он взрослый человек и не верит в сказки об оборотнях и прочую нечисть, но то, что видел сегодня ночью не укладывалось в его голове. Звери, устроившие резню не походили ни на волков, ни на медведей и ни на кого другого. Он не хотел думать, что кто-то из гостей прав… только кто.

— Папа, верь Илье, он мне врать не будет.

    Петрович всегда доверял своему чутью, и интуиции дочери. И на этот раз он решил положится на нее.

— Иван, Кириллыч, выпустите городского.

    Большой гараж сотряс такой удар, что железо на двери выгнулось.

— Ты что делаешь, дурак, он вас всех убьет. Не смей! Петрович, не смей его выпускать

    Аверин облегчено выдохнул, уткнулся лбом в стену.

— Ты принял правильное решение. Ради своей дочери — правильное.

    Иван подошел к двери небольшого гаража, всунул ключ в навесной замок.

— Не смей!!!

    Личинка замка откинулась в сторону. Юноша снял его и распахнул дверь.

— Выходи, только без глупостей.

— Какие могут быть глупости, — улыбнулся Аверин из глубины гаража и… прыгнул вперед.

    Дарья завизжала.

    Ивана он попросту снес: пробив лапой живот, поднял и бросил на опешивших мужиков. Мужику в майке он порвал горло, и вырвал позвоночник третьему. Петрович оказался смелее, он успел выстрелить — попал в плечо. Не обращая на это внимания Аверин, который теперь походил на большого волка, вставшего на задние лапы, подскочил к Петровичу. Вырвал из его рук ружье, бросил в сторону. Произнес нормальным голосом.

— Ты принял правильное решение… но глупое, — и вгрызся ему в горло.

— Нет! Не смей! Не трогай их! К нам, иди к нам! — надрывались в большом гараже люди, пытаясь снести двери, но те крепко удерживали их внутри.

    Даша на коленях стояла возле мертвого отца, по щекам текли слезы. Илья вернулся к гаражу, поднял брошенные часы, надел на когтистую лапу. По телу разлилась тупая боль, когда кости начали перестраиваться. Шерсть втягивалась в кожу, когти в пальцы. Длинная, узкая морда, становилась плоской и Илья Степанович все больше напоминал человека. Когда метаморфоза закончилась, он надел сброшенную одежду. Подошел к девушке.

— Зачем? — прошептала она, а потом бросилась на него. — Зачем ты это сделал?! Ублюдок!

    Аверин перехватил ее руки, завернул за спину, прижимая к себе, произнес покойно.

— Иначе он бы убил меня. Им не стоило вмешиваться. Я бы сам справился.

— Открой дверь, зараза, я тебе голову оторву!

    Илья посмотрел на закрытый гараж, ухмыльнулся краем губ. Потом отстранился от притихшей Дарьи; девушка опустилась на землю, закрыла лицо руками. Мужчина поднял с земли ружье и разрядил его в стены гаража. Поднял второе и так же опустошил обойму. У Ивана был автомат, с половиной рожка патронов — через несколько секунд он опустел. В гараже было тихо.

    Нет, Аверин не тешил себя надеждой, что он убил всех охотников на оборотней. Поэтому он взял с земли две канистры, в которых был самогон — их мужики вытащили из гаража, прежде чем бросить его туда. Спокойно облил железную «клетку» со всех сторон, так же не спеша зашел в дом. Из окон полетели стулья, стол, разбитый шкаф — все это он разбросал вокруг металлической коробки.

— Знаешь, я ведь давно охочусь за такими как Михаил, — посмотрел на заплаканную девушку, хищно ухмыльнулся. — Охотники на оборотней — это они давно стали добычей, а мы охотниками. Я пять лет за ними бегаю.

    Он пошарил по карманам убитых, нашел у одного зажигалку.

— Твоя деревня не должна была так пострадать, видимо Михалыч послал отряд, не предупредив меня. Еще бы пару дней и мы бы смогли убрать их, вы бы даже не заметили.

    Даша посмотрела на него заплаканными глазами.

— Зачем ты это делаешь?

    Аверин поджег скрученный лист бумаги, пожал голыми плечами.

— Это моя работа, — и бросил горящий листок в сторону гаража. Крепкий самогон Иваныча вспыхнул не хуже бензина, и скоро вокруг железной постройки полыхало пламя.

    Илья несколько минут смотрел, как огонь пожирает дерево и облизывает металл, потом поднял девушку за руку.

— Пошли.

— Я с тобой никуда не пойду! — попыталась вырваться она из цепких рук. — Лучше умереть, чем пойти с таким зверем.

    Аверин широко улыбнулся.

— Тебе нельзя умирать… Ты носишь моего сына.