Дорога до почты

   Эта история случилось осенью с с моей мамой. Женщина она, так сказать, старой закалки, во всякое непознанное мало верящая, поэтому и у меня не доверять ей оснований нет.

    Собралась она на почту заказное письмо получить. К почте ведет прямая асфальтированная дорога, по краям дороги — двухэтажные дома. Мама торопилась изо всех сил, чтобы успеть на обратный автобус, поэтому решила немного срезать путь, пройти через дворик, а там, глядишь, и до почты рукой подать.

    Обогнула она двухэтажный дом, прошла через двор — почты нет! И асфальт закончился, вот дом, вот проселочная дорога, вон кладбище вдали, а почты и в помине нет.

    «По-моему, я заблудилась,» — подумала мама и, думая только о том, что все-таки рискует опоздать на автобус, помчалась выяснять, где же все-таки эта злосчастная почта?

    Если бы мама-торопыга остановилась и подумала, что пейзаж вокруг странный, потому что нет в этом районе никакой проселочной дороги, а ближайшее кладбище километрах в десяти, может, она и вернулась бы назад, но она отважно пошагала по грязи к сараю-развалюхе, в котором трое аборигенов сидели вокруг допотопного автомобиля.

— Мужчины! — хорошо поставленным преподавательским голосом завела она. — Не подскажете, где здесь почта?

    Все трое одновременно повернули к ней головы, а после секундной паузы молча отвернулись.

    Тут маму пробрал озноб. Бочком-бочком, пятясь назад, она почти бегом побежала в обратном направлении. Да вот только проселочная дорога оказалась гораздо длиннее, а дома вдали казались подернуты то ли дымкой, то ли туманом, и не приближались, а казалось, отдалялись от нее с каждым шагом.

— Ты чего тут делаешь, тетка? — гаркнул кто-то у нее за спиной.

Мама, обмирая, повернулась. Перед ней стоял мужик, совершенно обычный, в фуфайке и какой-то замызганный. Только лицо прикрывал воротом фуфайки и как-то вбок отворачивался.

— Вот почту ищу, да заблудилась маленько, — ответствовала маменька, думая про себя: «Пьяный, наверное. Иначе с чего бы ему так отворачиваться? Наверное, перегаром на меня дышать не хочет».

— Идем, тетка, провожу тебя.

    И пошел впереди, как-то странно вихляясь и бурча:

— Ты это, тетка, сюда больше не ходи. Не место тебе тут. А мне, можно подумать, заняться нечем, кроме как вас, заблудившихся, обратно отводить. А если бы что случилось? Кто бы за тебя отвечал, а, тетка? То-то же...

    Не прошло и трех минут, как вывел он ее к крыльцу почты, а сам развернулся и пошел обратно. Все еще находясь в каком-то трансе, мама поднялась на крыльцо, зашла на почту, благополучно получила письмо и вышла на улицу.

    Все правильно, никакой грязной проселочной дороги не было, а равно же и сарая, и кладбища, кругом ездили машины, ходили люди, все как всегда.

    «Я заболеваю, — подумала мама. — Не дожив до пятидесятилетия педагогического стажа, я заработала шизофрению или чокнулась прямо тут, на асфальте возле почты».

    Но грязь на сапогах была абсолютно реальна. Поэтому мама, денька три помаявшись, решила проделать путь с самого начала. Отважно свернула за угол дома, только не несясь во весь опор, а очень медленно и будучи настороже. И тут почувствовала что-то необъяснимое, как будто бы воздух колыхался примерно в полуметре от нее...

    «Э-э-э не-е-е, — твердо сказала себе мама. — Сказано — нечего ходить там, где не надо, а то, мало ли, вдруг моего спасителя на этот раз на месте не окажется?»

    И поехала домой. Не нужно искушать лишний раз судьбу, правда?

    Ибо многое есть на свете, друг Горацио... (с)