В чужой монастырь

   Я вроде как православный парень, даже крещеный, но после этой истории понял, что в чужой монастырь со своим уставом и правда лучше не лезть.

    Для начала я опишу место событий. Живу я метрах в 700 от довольно крупной лесопосадки. У нее недобрая слава, как и у всякого лесного массива в городе — в умах это априори место обитания какого-нибудь маньяка. Край посадки буквально в 25 метрах от дороги, и прямо у кромки леса с одной стороны есть здоровый булыжник, по форме чем-то похожий на каплю, но в одном месте у него есть небольшая площадка, куда можно забраться и посидеть.

    Как-то днем я возвращался домой с работы раньше обычного. День не задался, и я был не в духе, хотелось напиться. Пока шел до дома, желание из банально «напиться» эволюционировало в не менее банальное «напиться на природе». Потом еще где-то в мозгу возникли сосиски, которые можно на костре поджарить закуси ради… Короче, в своем желании я утвердился, а потому пришел домой, переоделся, взял пива, спичек, жидкость для розжига, фонарик и двинул в лес.

    При подходе к лесу я заметил, что на том булыжнике кто-то сидит. Присмотрелся и увидел соседскую девчонку. Ей около 22 лет, длинные густые волосы, вечно черная одежда, никакого макияжа, какие-то подвески на шее. Толком о ней никто ничего не знал, с соседями она особо не общалась, поэтому все довольствовались слухами. Поговаривали, что девчонка эта твои мысли не то что прочесть, а почувствовать может. Бабки, конечно, все на всякий сатанизм списывали (особенно радостно они начали это делать, когда кто-то у нее на шее пентаграмму углядел), я же вообще считал всё это несерьезным. Все, что конкретно я знал об этой девушке, так это то, что она животных бездомных подкармливает и как магнитом их к себе притягивает.

    Подошел ближе — так и есть, она сидит. И пентаграмма на шее серебряная висит, такая светлая, что чуть ли не светится в темноте. Сидит и смотрит на меня, глаз не сводит, молчит. Потом замерла, глаза куда-то в сторону отвела, как будто прислушивается. Я тоже прислушался — ничего. Ветер, деревья шумят, на дороге машины гудят, рядом торговый центр своей жизнь живет — ничего необычного. Она через минуту отмерла, снова на меня взглянула, но теперь сказала тоном, не терпящим возражений:

— Уходи. Лес тебе не рад.

    Тут я психанул. И так весь день на нервах, а тут мне девка какая-то диктовать будет, куда ходить, а куда нет. Это я ей, в общем-то, и высказал, ну и послал куда подальше. Думал, сейчас вступим мы с ней в полемику, кто дурак, а кто кретин, но нет — она вдруг улыбнулась по-доброму, но с подвохом как-то, и ответила:

— Ладно, как знаешь. Только когда по лесу чесать ночью будешь, ты своих богов не поминай — не помогут. Моих богов тебе просить придется.

    С этими словами она спрыгнула с камня и ушла в сумерки.

    Я еще раз чертыхнулся — взрослая дева уже вроде, а все во всяких гендальфов и эльфов играет. Двинул в лес. Решил далеко не ходить, сел так, чтобы через деревья дорогу еще было видно. Наломал веток, разжег костер, сосиски пожарил, пивка попил и… залип. Не уснул, а просто повис. Мысли вроде бы есть, но все как будто в одной точке кучкуются, и думается всякая бессвязная чушь. Когда оклемался, было уже совсем темно, и я почему-то не видел дороги, только шум слышал. Решил, что устал и пора домой, пошел на шум. Тому, что дорогу я не вижу, особого значения не придал, а зря — минут через семь забеспокоился, потому что до края леса было максимум две минуты ходьбы. Через 20 минут вышел обратно к своим углям.

    Меня начало потряхивать. Пошел в другую сторону, опять, казалось бы, на шум дороги. Через полчаса снова вышел к углям. Становилось по-настоящему жутко. Я изо всех сил старался не паниковать, грешил на пиво и успокаивал себя тем, что я у своих углей, а значит, край леса где-то очень близко. Я плутал и не знал, как выбрать дорогу. В итоге нашел какой-то камень с острым краем и пометил дерево, от которого пошел прямо, чтобы, если опять выйду к углям, то идти уже в другом направлении. Через какое-то время я действительно опять вышел на прежнее место. Начал светить фонариком по близлежащим деревьям, но так и не нашел свою метку. Сдерживать панику получалось уже очень плохо, поэтому я начал просто метаться, но каждый раз возвращался и возвращался на место своего пикника. В глазах уже стояли слезы отчаяния. Я присел у одного из деревьев, в голове крутилось только: «Господи, помоги, пожалуйста, Господи…». До меня начало доходить, что не просто так я блуждаю, это лес мучает непрошеного гостя. Начал вспоминать «Отче наш», как вдруг услышал совсем рядом:

— Опять ты не тех поминаешь!

От ужаса я подскочил на месте. Прямо передо мной с насмешливой ухмылочкой стояла та девчонка.

— Говорила же, коли пойдешь в лес, то не своих, а моих богов просить придется.

    На тот момент я был готов умолять и Сатану.

— Кого?! Кого просить?!

— Кого обидел, того и проси, — пожала она плечами и скрылась в деревьях.

    Я бухнулся на колени и начал умолять лес выпустить меня, а луну — указать дорогу. Зажмурился и бессвязно бормотал какие-то обещания, что никогда больше не буду кидать окурки на газон и все в этом духе. Сквозь бормотания снова услышал шум дороги. Опасливо приоткрыл один глаз и увидел знакомые огни машин.

    Сказать, что я рванул прочь из леса — не сказать ничего. Я слышал за спиной смех девчонки, беззлобный, но с нескрываемым ехидством, и крик мне в спину:

— Спасибо забыл сказать!

    «К черту тебя и лес твой! — подумал я. — К черту! И… спасибо».