На кладбище

   Вот реальная история из моего детства. Когда она случилась, нам было примерно лет по десять. Мы с друзьями все росли в деревне и очень много гуляли. Каких только игр у нас тогда не было: и казаки-разбойники, и прятки, и догонялки, и в футбол, играли и много еще чего. Но вот однажды, летним теплым вечером, к нам приехали ребята из соседнего села на велосипедах. Их было человек пять-семь, и все они были старше нас с друзьями года на три-четыре. Мы с пацанами, как обычно бывало вечерами, гоняли мяч на нами же вытоптанной лужайке. К нам сначала подошел один из них, видимо тот, что был у них за главного. Я еще подумал, что сейчас начнутся, как всегда в таких случаях, «разборки». Раньше такое постоянно происходило, особенно в деревне. Сначала и правда дело, кажется, шло к тому, потому что этот их «вожак» отобрал у нас мяч, и они с корешами начали его пинать со всей дури. Мы смотрели на это довольно долго, до тех пор, пока один из наших, самый смелый не попросил отдать мяч обратно. На что наши «гости» ответили дружным гоготом. И самое странное, что мяч они действительно отдали, но со словами, что мы здесь занимаемся какой-то ерундой, всё это несерьезно и надо проверить себя в настоящем, взрослом деле. И если у нас окажется кишка не тонка, то можно будет считать нас «настоящими мужиками». Ну кого, скажите пожалуйста, в детстве такие слова не задели бы за живое, и кто не хотел стать «настоящим мужиком»? Мы, конечно, не выдержали, и попросили рассказать об этом испытании.

    Как оказалось, суть этой «проверки на вшивость» заключалась в том, что нужно было сегодня же ночью пойти с ними на местное кладбище и провести там всю ночь до рассвета. Лично у меня эта идея не вызвала особенного энтузиазма, и от одной мысли, что надо провести целую ночь среди могил, у меня уже пошли мурашки по коже. Да и, судя по глазам товарищей, я понял, что они тоже, мягко говоря, не в восторге от такой идеи. И этот испуг, видимо, заметили и парни из соседнего села. Они сразу начали издеваться, подтрунивать, ловить нас «на слабо». И, видимо, это у них так хорошо получилось, что мы всё-таки сдуру взяли и согласились. Мы договорились встретиться в полночь у реки, где наши гости решили пока разбить небольшой лагерь. А само кладбище находилось примерно в километре от нашей деревеньки, в березовом лесу. Взбудораженные, мы разошлись по домам. Времени было около семи вечера, так что, можно было подкрепиться и еще даже немного поспать. В тот момент я боялся только одного — проспать. Ведь если кто-то из нас не придет к назначенному месту, его потом будут еще очень долго дразнить трусом.

    У нас в доме висели часы с кукушкой — очень редкая на то время вещь. Родители очень удивились, что я хочу лечь спать в восемь часов вечера, но я сослался на то, что очень устал за день и хочу лечь пораньше. Поначалу, я долго лежал в постели, открыв глаза и всё думал о предстоящем испытании. Около десяти часов я провалился в полудрему. Потом я услышал кукушку, но спросонья не смог понять сколько она отсчитала. Осторожно прокравшись на кухню, где висели часы, я взглянул на циферблат. Была половина двенадцатого ночи. Я тихо, на цыпочках прошел в сени, накинул свою любимую зеленую куртку, натянул старые штаны, обул резиновые сапоги и бесшумно выскользнул на улицу. Было темно и душно. Ни звезд, ни луны на небе не было видно, всё затянули облака. Ощущение было, что дело идет к дождю.

    До назначенного места идти было минут семь быстрым шагом. Было немного не по себе, и я решил пуститься бегом, чтобы хоть как-то приободрить себя. Бежать в сапогах — то еще «удовольствие», особенно когда они на размер больше, но я не обращал внимания на это. Адреналин уже поступил в кровь. Уже через минуту я увидел вдали отсветы костра и темные фигуры вокруг. Когда я приблизился к лагерю, я понял, что мои друзья уже здесь. Видимо никто не захотел прослыть слабаком и все мы пришли намного раньше. Велосипеды приезжие забросали ветками, чтобы их никто утром не нашел. Вася, так звали их главного, закидал костер землей, и мы двинулись в сторону кладбища. По дороге Васины друзья стали хвастаться друг перед другом тем, кто и сколько раз уже целовался с девчонкой и какие девчонки вообще бывают. А мы шли молча и слушали их разговоры. Так мы и не заметили, как подошли к окраине кладбища. К тому времени на горизонте стали сверкать далекие зарницы и еле-еле доносились слабые раскаты грома. Страх стал подбираться всё ближе, и внутри всё неприятно сжалось. Холодок пробежал по спине. Но мы последовали за нашими экзаменаторами, которые шагали меж покосившихся деревянных крестов в самую глубь кладбищенской тишины.

Найдя добротную дубовую скамейку шириной в полметра, вся эта компания уселась на неё. Сесть мы не решились и остались стоять. Один из Васиных друзей достал игральные карты, нарисованные вручную на толстых картонках. Оказалось, что кто-то из них взял с собой свечи и стеклянную банку, в которую и поставили эти свечи. И вот, в тусклом свете они принялись играть в подкидного дурака. А мы, не зная чем заняться, все решили сесть рядом на землю.

    Так прошло около часа. Раскаты грома были всё ближе, и молнии уже в полный рост сверкали там, где осталась наша деревня. Игра в карты Васе и его корешам наскучила. И тут один из них предложил ломать кресты на могилах. Вся компания сельских пришла в дикий восторг от этой идеи. Мы же оставались сидеть на земле, пока эти сумасшедшие с дикими воплями крушили и бесчинствовали среди могил.

    Что произошло дальше я с трудом могу описать, но вдруг возникло четкое ощущение чьего-то присутствия, и над одной из могил появилось легкое, едва заметное бледное свечение. Как потом говорили все мои друзья им показалось, что это был силуэт женщины в белом длинном платье до самой земли. Но заметили это только мы, потому что смотрели примерно в одну сторону и сидели тихо, а не бесновались вместе с сельскими. И это было уже выше наших сил. Мы вскочили, и как ошпаренные понеслись обратно в деревню. За спиной раздавались крики Васи и его друзей. Они орали, что мы сдрейфили, что мы девчонки и трусы. Но мы так неслись, что вскоре и этих криков не стало слышно. Мы не помня себя домчались до окраины деревни, и, не прощаясь, кинулись врассыпную по своим домам. Я, стараясь как можно меньше шуметь, разделся и пробрался в свою постель. Благо, никто из домашних не проснулся. Сердце бухало где-то в горле, и перед глазами стояла эта картина: женщина в белом, раскинув руки, стоит за спинами сельских пацанов. Кукушка отсчитала два раза. Два часа ночи. Сон так и не пришел ко мне в ту ночь. Но как рассвело, всё-таки пришло облегчение.

    Свет рассеял понемногу все ночные страхи и эти воспоминания. Днем мы встретились с друзьями, как ни в чем не бывало. Все события накануне казались каким-то страшным сном. И тут один из нас предложил дойти до того места, где вчера сельские жгли костер. При ярком солнце всё уже было проще, и мы без сомнений двинулись туда. Придя на место, мы увидели остывшее давно кострище, умятую траву и вырванный дерн. Но удивило нас то, что рядом, заваленные ветками, лежали велосипеды сельских. Мы решили, что они ушли вниз по реке к плотине купаться. Я и мои друзья повернули и вернулись в деревню.

    Позже, вечером, пришел сосед и сказал, что ходил сегодня на кладбище, проведать могилки родителей, и наткнулся на шесть трупов молодых ребят лет по 14. Двое были как будто обгоревшие, двое со следами веревки на шее, один как будто сидел, прислонившись к стволу березы, и руки его были сложены как при молитве. Один лежал на спине с полным ртом земли. А спустя еще неделю, в лесу один грибник случайно нашел Васю, одичавшего, бледного, с пустыми, безумными глазами. Говорят, потом его положили в городскую псих. больницу, но легче ему так и не стало, и он всё время повторял: «Она сказала, что хочет свадьбу и ей нужны гости... Она сказала, что хочет свадьбу и ей нужны гости...»