Опасная работа

   Ранним вечером, когда Артем Пискунов вошел в пивную «Сибирянин», первым, что он заметил, была непривычная для этого места безлюдность. Тишину нарушала только песня «Ветер в голове», звучавшая из маленького настенного телевизора.

    В пивной был только один человек: Михаил Афоньев, попросту — Михалыч, коллега Артема по службе в городском Водоканале, сидел за столиком у окна и пил разливное пиво из стакана. Михаил уже целую неделю не выходил на работу и не отвечал на звонки начальства.

    Артем, купив пиво, сел напротив знакомого. Тот, казалось, его не замечал. Был чем-то расстроен. Или напуган. Но заговорил первым:

— Я больше не приду на работу. Завтра заберу документы, и к чертям все это. Себе дороже. Лучше на шиномонтажку устроюсь. Там оно меня не достанет.

    Казалось, он говорил сам с собой. Артем встревожился не на шутку: обычно Михалыч был самым жизнерадостным из всех ремонтников, любил рассказывать коллегам похабные анекдоты и подкалывать их. Но теперь его словно подменили. Сидел, весь напряженный, небритый, уткнувшийся в свой стакан, словно надеялся там что-то разглядеть. Выглядел на пять, а то и на целых десять лет старше своего возраста. И весь белый, как мел, словно его укачало в автобусе.

— Михалыч, что стряслось, дружище? Рассказывай давай, в себе нельзя все держать.

— Ха! — Лицо Михалыча скривила ухмылка, обнажившая жёлтые, кривые зубы. — Ну расскажу я тебе, и что? Что тогда? В таком случае оно и тебя преследовать начнет.

— Кто? У тебя неприятности?

— Ещё какие, не сомневайся.

— Так, может, заявить в полицию?

— Ты что, издеваешься? — Афоньев поднял голову и посмотрел на Артема как на умственно отсталого. — Они меня там мигом в психушку засунут, если я им ВСЕ расскажу.

— Ладно-ладно, хорошо. Так что стряслось? Я-то тебя в психушку не отправлю, — Артем коротко засмеялся, но по каменному лицу собеседника понял, что тому не до веселья.

    Афоньев отодвинул в сторону стакан с недопитым пивом и пристально уставился на Артема. Веки его дрожали. Он громко проглотил слюну.

— Ты в водяного веришь?

    Наступила недолгая пауза.

— Что прости?.. А, нет, не верю…

— А зря. — Афоньев снова злобно ухмыльнулся. У Артема пробежали мурашки. — А я верю. Потому что видел его. Собственными глазами видел, твою мать!

— Хорошо, да… Я верю в то, что ТЫ веришь. Ну а что такое?

— Что такое? Ну а ты слушай. Со мной связалась Наташка, диспетчер наш. Сказала, чтобы мы выехали на переулок Афанасьева. Жильцы там начали жаловаться, что вода, которая течет с колонки, пахнет дохлой рыбой и на вкус просто отвратительная. Это было около месяца назад. Ну, я взял троих ребят, и мы выехали...

— У меня тогда был выходной, наверное.

    По лицу Михалыча Артем понял, что лучше его больше не перебивать. Песня закончилась, и теперь по телевизору показывали клип с Нюшей.

— Мы выехали на место. Никита решил попить воды из колонки и сразу отпрыгнул в сторону, словно вода была под электричеством. По его скорченной гримасе было понятно, что вода и правда дерьмовая. Он выплюнул её на землю. Мне даже почудилось, что она зелёная какая-то.

    Мы открыли люк, и я начал спускаться вниз, как раз заканчивая анекдот про безрукого мальчика. Спустился, значит. Воды было по колено. Темно, как в жопе у еврея. А вонь... просто усраться можно. Словно гора дохлой рыбы пролежала весь день под жарким солнцем. Но самое странное, что вода была действительно полна рыбы. Живой рыбы. Она плескалась, плавала. Брызги в меня пускала. Я чувствовал, как она скользила по моим ногам.

    Потом в нос ударил новый запах. Ещё хуже, чем первый. Словно гнилая капуста была в одном ведре с дохлой крысой, и все это в придачу к сырой гнили. Мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не окочуриться нахрен. Потом я услышал шум. Всплеск воды. Но никак не рыбы. Не могло быть ею. Такой звук, словно человек с разгону нырнул в воду. Я посмотрел вглубь тоннеля и увидел, как во тьме, на самой поверхности воды, что-то проплыло. Большое. Совсем рядом со мной.

    Сказать, что я испугался — значит наврать с три короба. Я просто обосрался. Полез по лестнице наверх, пока в ушах вопил голос, чтобы я поторапливался. По выражению лиц ребят я понял, что они, походу, меня не сразу узнали.

    Потом я взял долгожданный выходной. На несколько дней. Пришел, значит, я после этого домой, пожрал, посмотрел какой-то боевик, ну и лег спать…

    Михалыч взял стакан с пивом и осушил его одним глотком. Артем был в замешательстве, не зная, как реагировать на рассказ коллеги.

— На следующий день самая жопа началась. Захотел в кои-то веки принять ванну. Начал набирать воду, а она из крана течет вся в иле, вонючая, грязная. Вся в рыбьей чешуе... — Он сморщился. Явно воспоминания не из приятных. — Фу, мать вашу!

    На следующий день я поехал на рыбалку. Хоть как-то отвлечься от всего этого дерьма. Заехал под мост, значит, нашел место поглубже, где льда поменьше было... там и остался. Пару рыбин небольших поймал, чтоб коту моему хватило на недельку. Потом соорудил палатку и лег на боковую. Вот только толку-то никакого от сна. Я даже сквозь него слышал какие-то чавкающие звуки, словно нечто склизкое ползало вокруг палатки.

    Проснулся я под утро. Солнце тогда ещё не встало. Вылез из палатки и опять эту вонь почуял. Запах мертвой рыбы и тухлой воды. Господи, я чуть не блеванул там. Потом посмотрел на своего «попрыгунчика» и там же чуть не грохнулся в обморок.

    Из всех его отверстий, из всех щелей вытекала зеленая слизь, какой обычно покрыты камни на дне реки. Под моим бедным «паджериком» уже огромная лужа из нее образовалась, растопив весь снег. Я открыл багажник, чтоб вещи свои проверить, а оттуда на меня вывалилась гора дохлой рыбы. Некоторые даже еще трепыхались. До сих пор не могу понять, как она вся туда поместилась. И вещей моих на месте не оказалось. Представляешь?

Они сбили меня с ног. Ну, рыба в смысле. Потом я услышал новый звук, пока пытался подняться на ноги, убирая ее с себя. Мда, нелегко мне пришлось тогда. Килограмм сорок-пятьдесят, не меньше. А звук, словно что-то быстро ползло. Мокрый такой звук, словно ты пытаешься сквозь зубы пропустить слюну. Только этот был громче. И хуже.

    Выбравшись из похоронившей меня горы и обойдя машину, я увидел след из слизи и тины, начинающейся у моего «попрыгунчика» и ведущий к полынье в середине реки, где я как раз и рыбачил. А вода-то в ней пузырилась. Я просто убежал, оставив там машину. И даже ведро с пойманной рыбой забыл. В тот же день я пришел сюда и нажрался.

    Я думаю, мое добро до сих пор там стоит. Моей любимице все равно никакие автосервисы уже не помогут. За угон могу не переживать.

    Я не знаю, чего оно хочет. Но точно знаю, что ищет меня. Плавает по рекам, ползает по канализации, вынюхивая мой след. Вчера я домой шел, жевал сухарики... кириешки или как-то так они называются... Проходил мимо железного цилиндра, торчащего из травы... Там, знаешь, ещё решетка такая наверху есть, где отверстие... И услышал оттуда всплеск воды. А когда подошел ближе, из темноты донеслось хихиканье. Словно в горле застрял ил и вода. Я думал, что с катушек съеду.

    Вот поэтому я больше не выхожу на работу. Вообще пытаюсь не сталкиваться с водой. Она у меня даже в кувшине для питья стала тухлой. В ней даже плавают чешуйки от рыб.

    Артем, шокированный как никогда, смотрел на дергающиеся руки Михаила, лежащие на столе. На одной недоставало безымянного пальца — потерял в армии, на учениях.

— Сегодня я напьюсь в говно! — Афоньев направился к барной стойке. — Хоть побалую себя перед тем, как оно меня все-таки отыщет!

    Рассказ Михалыча оставил в Артеме осадок. Но, если рассуждать логически, как нормальный человек (а при взгляде на Михалыча становилось понятно, что здравым умом там и не пахнет), то вся эта история — выдумка нездорового рассудка. Афоньев даже не пришел забирать документы.

    На вызов Артем выехал со своим напарником Эдиком, изо рта которого вечно торчала зубочистка. Они закончили одно ПТУ и до сих пор приятельствовали. По словам диспетчера задача была не ясна: жители опять жаловались на запах воды.

    Артем с Эдиком подняли крышку люка и огляделись: в переулке не было ни одной живой души. За заборами яростно лаяли собаки. И Артем им за это был благодарен. Это было намного лучше, чем тишина.

— Ну че, Темыч, погнали.

— Ага. — Ответил Артем, с отвращением глядя в черное отверстие перед собой. Он уже ощущал ЭТОТ запах.

    Они начал спускаться в темноту. Сначала Эдик, Артем за ним.

    Вонь становилась сильнее. Она обволакивала их, словно дым, пропитывала рабочие комбинезоны.

    Добравшись до дна, Артем и Эдик оказались по пояс в холодной воде. Посветили вокруг фонариками. Артема передернуло. Теперь рассказ ненормального Афоньева не казался столь бредовым.

    На поверхности воды плавала мертвая рыба.

— Ну нихера себе! — Эдик выплюнул изжеванную зубочистку. — Да-а-а... это место моему Кузе показалось бы раем.

    Эдик сделал несколько шагов вглубь тоннеля, высвечивая из темноты стены, обросшие плесенью и грибком, покрытые слизью. Трубы на стенах проржавели насквозь. С них свисала тина.

    Туннель уходил куда-то влево.

    Артем остался стоять под канализационным люком. Он чувствовал эту вонь. Он её ОЩУЩАЛ. Тот самый запах, о котором говорил Михаил. Он закрыл нос рукой, но ткань уже успела впитать влажный воздух и стала пахнуть сырой плесенью.

    Из тоннеля, докуда не доходил свет фонаря, послышались звуки бурлящей воды, отдающиеся эхом от стен. Словно кто-то с трудом продвигался против течения. И этот звук становился громче.

    Эдик вопросительно посмотрел на товарища, который прислушивался с ужасом на лице. Теперь Артем поверил всему.

    В свете фонаря Эдик увидел приближающейся силуэт. И закричал.

    Оно стояло на двух ногах, но на этом сходство с человеком иссякло.

    Кожа у существа была как у налима, покрытая слизью. Перепончатые пальцы заканчивались изогнутыми когтями. Дыхание было булькающим. Голова у твари была рыбья. Жабры открывались и закрывались, из них вытекала зелёная слизь. Гигантские выпученные глаза, без век, не моргая таращились на ошарашенного Эдика.

— Господи! Твою мать! Что... — В следующее мгновение тварь молниеносно взмахнула лапой и с жутким звуком содрала с лица кожу. Немного покачавшись на ногах, уже будучи мертвым, Эдик упал в грязную воду.

    И из этой воды высунулась ещё одна пара ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ рук. Они были неестественно белыми, с трупными пятнами. С кончиков пальцев капала вода. И на одном недоставало безымянного пальца.

    Крича от ужаса, укрывшего сознание черным пледом, Артем забрался на лестницу и начал лезть наверх, приближаясь к кругу света над собой.

    Он по пояс высунулся на поверхность, в полную силу вдыхая свежий воздух. В голове заиграла успокаивающая, приятная мысль, что опасность далеко позади.

    Но Эдик... Господи... Эдик...

    В тот момент, когда Артем поставил одно колено на землю, склизкие руки схватили его за вторую ногу и потащили назад, вниз. В темноту.

    Некоторое время в переулке еще раздавались душераздирающие вопли, расходящиеся эхом от стен коллекторов... потом все резко стихло.