Свежий ветер, гоняющий под небосводом громоздкие облака, был предвестником надвигающейся грозы. То и дело он бросал мне в лицо сорванные с деревьев листья и норовил сбить с ног сильными порывами. Шагая к сельскому медпункту, я не переставал поглядывать в мрачное небо, уже готовое разразиться потоками воды.
Но всё же мне повезло дойти до места своей работы, не вымокнув под дождём. Я покурил на крыльце, слушая раскаты грома, а после прошёл внутрь, принимать пост у фельдшера. Я работал ночным сторожем, охраняя то, что, в общем-то, и в охране не нуждается. Дело моё маленькое — переночевать в компании градусников и грелок, а в конце месяца получить хоть какую-то копейку. Работа, как говорится, непыльная, ведь вряд ли кому мог приглянуться небольшой старый домик почти в центре деревни.
А вот мне этот домик ох как подходил! Здесь я мог спокойно заниматься своим хобби, не отвлекаясь на житейские проблемы. Должно же быть в жизни хоть какое-то развлечение, кроме самогона! К тому же оно у меня, пусть и немного, но всё же интеллектуальное. Может, оттого я у местных считаюсь странным?
Мне был очень интересен местный фольклор, начиная с бабушкиных сказок и заканчивая байками уже поддатых мужиков. Все услышанное я аккуратно записывал в красивую тетрадь в твёрдом переплёте и рисунком парусников на обложке. В ней уже была неплохая коллекция деревенских суеверий, хмельных рассказов и банальных ужастиков. Почва для такого рода творчества здесь была очень плодородная! К каждому второму сельчанину сам чёрт под вечер являлся, а каждого третьего мужика русалки у реки соблазняли. Что говорить, края суеверные! А может, алкоголь в магазине невысокого качества... Так или иначе, все истории я бережно хранил дома в серванте, подальше от чужих глаз. Была небольшая надежда, что когда-нибудь я смогу поделиться с понимающим человеком своим сокровищем.
Как оказалось, спешил я зря. В сумеречном кабинете, освещенном лишь настольной лампой, меня дожидалась записка и связка ключей.
«Кирилл Андреевич, я сегодня ушла пораньше по срочному делу! Ключи я Вам оставила. Приду в 8:00 и покормлю его. Удачного дежурства! Лена».
Значит опять наша (простите деревенщину) врачиха к своему жениху городскому ускакала. Я скривился и устроился в неудобном кресле. Не то что бы она мне сильно нравилась и я её ревновал, но всё же... Иногда она была мне симпатична. Особенно после получки. Кого она кормить собирается? Похоже, зациклилась на своём хахале.
Ну и черт с ней! Я прошёлся по вверенному мне объекту, закрыл все двери и окна, ибо не хотел простыть на сквозняке. Собирался было пройти во вторую комнату, служившую палатой для больных, но увидел, насколько искусно она была заперта подставленной шваброй. Для надёжности ещё и ручки были связаны тряпкой. Вот где хранится настоящее богатство! Может, из райцентра спирт выписали? Заходить туда я пока не буду, чтобы не нарушать целостность запоров. А потом посмотрим.
Я вернулся в кабинет, устроился в кресле и достал из сумки шедевр всей своей никчёмной жизни. Полюбовался немного обложкой, раскрыл на последней странице. Да уж, моему делу, на которое ушло несколько лет, грозила смерть. Возможно, придётся переписывать в более выгодной редакции. Всё из-за того, что в гармоничном мире небольших сказок и страшилок поселился недописанный уродец. Три месяца назад я, не задумываясь, записал появившиеся не на пустом месте слухи, которые взбудоражили всю деревенскую округу. Но кроме пары достоверных инцидентов и множества сомнительных историй, никакого продолжения не следовало.
За последние два месяца три человека не проснулись в своих кроватях. Довольно странные смерти ещё молодых людей, вызванные сердечным приступом. Поговаривали, что возле кроватей несчастных находили отпечатки босых ступней и грязь с улицы. Однако за достоверность слухов никто не ручался.
Также что-то сподвигло одного из местных мужиков в одних трусах и майке вечернею порою уйти в лес, да сгинуть там. Только нашли его следы, ведущие от дома к чаще, а сам он как сквозь землю канул. Самое интересное, что, судя по следам, не шёл он, а бежал без оглядки! Тогда-то и начали старики твердить о МЕРТВЕЦЕ, а после этих слов крестились и сплёвывали через левое плечо.
Как говорило народное предание, повадился в ночи мертвец по деревням бродить, да в окна домов заглядывать. Невесть откуда появлялся ужасный гость на крыльце дома и беду с собой приносил. Именно его издали видели случайные свидетели в одну из ненастных ночей! А после долго прятались в высокой траве, боясь даже дышать, чтобы не выдать себя случайным шорохом.
Шёл неупокоенный полевой дорогой, волоча за собой ноги, манимый светом ближайшей деревни. Как вошёл в село, так все собаки разом и забились в будки, да хвосты прижали. И начал он своё странное путешествие от дома к дому, от окна к окну. Люди ко сну готовятся, свет гасят, но может и засидится кто допоздна. А он тут как тут. Отворит калитку, побродит у крыльца, пошаркает своими окоченевшими ногами, а после прижмётся мертвым лицом к стеклу, да вытаращит на тебя пустые глазницы. Увидишь его безобразную морду в окне — беда.
А если перед сном дверь запереть забудешь, то проберётся он к тебе в дом. Подойдёт к кровати, сядет в ногах и будет смотреть на тебя всю ночь. Если крепко будешь спать, не тронет он тебя. Может, за своего примет? Будет разглядывать и бормотать что-то, а к рассвету сгинет с первыми петухами. Только его грязные следы на полу утром и найдёшь. А если проснёшься и увидишь его гнилое тело возле себя — навалится и удушит мертвыми руками!
Что нужно ему? Откуда взялся? А бес его знает! Может, о жизни своей прошлой скучает или на кладбище ему не лежится. Так и ходит он от деревни к деревне, да людей морит. А коль путнику он во мраке попадётся на узкой дорожке, так всё, поминай как звали беднягу. Утащит за собой в могилу, живьём на тот свет.
Конечно, история похожа на детскую сказку, чтобы маленькие шалуны крепче спали. Но именно такое объяснение находили старожилы деревни очень странным событиям. А народу большего и не надо. Во время вечерних посиделок под рюмочку водки и хорошую закуску стариковское предание обросло множеством новых подробностей и деталей. То охотники увидят бредущего по лесу мертвеца, то сам покойник явится кому-нибудь из зарослей шиповника.
Настольная лампа неожиданно умерла, оставив меня в густой темноте. А на улице дождь шумел в траве и капли барабанили по шиферной крыше. Похоже, где-то ветер свалил ветку на провода. Отлично! А всё так хорошо начиналось! Теперь остаётся только спать. Я на ощупь добрался до кушетки, по дороге что-то перевернув, и улёгся на её твёрдую поверхность. Ба-ю-шки...
* * *
Проклятая бессонница вновь не давала Клавдии Викторовне покоя в столь раннее время. Старушка сидела в своей кровати и тихонько вздыхала. В комнате темно, тихо и очень одиноко. Лишь стрелки часов гуляют по циферблату, отстукивая простой ритм. До рассвета оставалось не так уж много времени, и ночь навалилась на посёлок особенно тёмным покровом.
Нет, ей сегодня не уснуть. Нужно вставать и идти пить чай. Клавдия Викторовна нащупала керосинку, стоящую возле кровати, зажгла. Жёлтый огонёк заплясал на фитиле, отгоняя от старушки мрачные объятия ночи.
Теперь на кухню, ставить чайник. Хозяйка распахнула окно, впуская в комнату свежий и холодный воздух ночи, только что очищенный от пыли и жара чистым дождём. Присесть на табурет и, пока закипает чайник, взглянуть на звёзды, висящие над чернеющими домами посёлка. Возможно, даже получится достать ягоды малины, ветви которой норовят сунуться в открытое окно. Все ещё спят, и люди, и животные.
«Тук-тук-тук», — задребезжало стекло в окне, что выходило на крыльцо.
Кто это явился в столь позднее время? Старушка испуганно перекрестилась. Может, у соседей что произошло? Взяв со стола лампу, она тихонько прошла в прихожую, остановилась перед дверью и вслушалась. Тишина. Не отзывается никто, и стучать не продолжает. Может, ушел гость?
Нет, теперь слышно как топчется он на хлипких ступенях крыльца.
— Кто там? — старушка поднесла лампу к чернеющему стеклу и сама прислонилась к нему лбом, силясь разглядеть вновь затихшего гостя.
Не видно никого. Одна сплошная чернота за стеклом. И снова тихо стало, только ветер в ветвях вишни играет. Может, мальчишки приходили клубнику воровать? Нужно их проучить или хотя бы напугать! Но стоит ли?.. Всё-таки поздняя ночь...
Да стоит! Не для того она спину гнула и мозоли на руках натирала! Клавдия Викторовна стала возиться с засовом и, наконец, распахнула дверь. Робко сделала шаг наружу, выставив перед собой лампу. Уже собиралась сделать вдох для громкого ругательства, но осеклась...
Внизу крыльца перед ней кто-то стоял.
Переборов нахлынувший страх и оцепенение, она протянула руку с керосинкой дальше, чтобы подсветить лицо.
По спящему селу пронёсся полный ужаса вопль, но никто его не услышал.
* * *
Проснулся я от холода. Пахло сыростью и старостью помещения. Последние капли дождя всё ещё стучали по крыше. Поёжившись на твёрдой кушетке, поискал, чем бы можно укрыться. Но под руку помимо прочего хлама попался только пластмассовый будильник со встроенным фонариком. Щуря один глаз от ослепительного света, посмотрел на время — половина второго. Пора перебираться с кушетки на кресло, иначе влетит мне утром от Ленки за то, что в одежде на чистой простыне валялся. Глаза к темноте привыкли — ага, кресло вижу, двигаюсь в пространстве к нему. Дошёл, сел — отлично. Снова спать...
В одно мгновение я осознал себя уже напряжённым как струна. Сердце колотится, смотрю в коридор, пытаюсь что-то услышать. Фух, надо же, показалось, что в коридоре...
Вот там! Под вешалкой! Чего это?!
Неужели стоит кто-то?!
Я застыл, вцепившись в дерево стола. Да нет же, плащ это мой... Вот дурачьё, чуть до инфаркта себя не довёл. А всё эти...
Шевелится! Ей-богу, шевелится!!!
Я точно видел! Я видел, как едва заметно дёрнулся продолговатый сгусток тьмы! Вот там, во мраке возле моего плаща! Едва отличимый от остальной темноты черный силуэт!
Как?.. Что это?..
На меня смотрит! Глаза блестят в свете улицы от окна за моей спиной!
Сердце бешено колотится, по всему телу галопом бегают мурашки. Я сползаю по креслу вниз, пытаясь спрятаться за столом.
ОНО пристально смотрит на меня... Очень медленно начинает выступать из кромешной тьмы.
Что это?! Я чувствую, как начинает сковывать дыхание парализующий страх. Ещё мгновение, и... И произойдёт что-то…
Но почему оно медлит? Или...
Да нет же, нет! Нет там никого, показалось! Просто потому, что быть не может! Ух, я ощущаю, как по сосудам растекается адреналин от внезапного стресса. Показалось? Или действительно?..
Моё воображение успешно вылавливало из тьмы очертания неведомого монстра, затаившегося у стены. Или я их вижу по-настоящему? Вот и рога уже проступают, чёрное неправильное тело, хищный взгляд!
Дышит... Я этого не слышу, но ясно вижу очертания вздымающейся груди.
Сейчас оно ко мне подойдёт! Вот, уже поднимает ногу, чтобы сделать шаг...
Господи, неужели чёрт по мою душу пришёл?!
Дрожащей рукой я потянулся к лампе, нацелил её на устрашающую меня тьму — вот моё оружие против всех заблуждений!
Щёлк!
И ничего... лампа мертва. А ЭТОТ словно злорадно ухмыльнулся во тьме и переступил с ноги на ногу... Кажется, о деревянный пол стукнуло копыто...
Сейчас я потеряю сознание...
Так! Стоп! Нужно прийти в себя! Очнуться!
Пробую усмирить дыхание, успокоиться. Глубокий вдох. Выдох... Еще раз смотрю во мрак. Да, есть там что-то. Точно вижу рядом с плащом неровности в полотне темноты. Это может быть... ну хотя бы одежда фельдшера? Может, забыла она что? Ну это явно не черт и не мертвец! Это всё моё больное воображение...
Смотрю туда. Оттуда смотрят на меня. Липкое время тянется как мёд. Тёмный массив тела. Бледно-синий блеск глаз... или пуговиц на одежде...
Нет там никого! Глюки! Халат это висит и пуговицами мне подмигивает! Вот ведь!.. А я, дурак, чуть не помер со страху! Всё, нужно успокоиться... Точно никого нет. Если бы и был кто, давно бы напал.
Всё, успокаиваюсь, расслабляюсь, пробую уснуть.
Или все-таки кто-то стоит? Нет-нет! Пусто! Это я не руки вижу, а всего лишь рукава халата, которые оживила моя фантазия. Никакой опасности нет.
Уснуть я пробовал, и это у меня получилось через некоторое время. Но перед этим я еще долго приглядывался к темноте. По-моему, и оттуда приглядывались ко мне.
* * *
Солнечный зайчик, отражённый в графине, запрыгал на моём лице. Я потянулся и открыл глаза. Надо же... живой. Хотя уже толком и не помню, что мне снилось. Какая-то мрачная и сумасшедшая ночка сегодня выдалась. Осталось только общее впечатление: страх и напряжение. Уж не мертвец ли ко мне приходил? Смешно!
Ради интереса я осмотрел полы на наличие следов. А вдруг?..
Вот земля возле кушетки!..
Тьфу ты! Это же от моих ботинок! Ей-богу, как ребёнок, даже стыдно за себя! Здоровый мужик всё-таки, а верю во всякую чушь.
В коридоре послышался частый стук каблучков по деревянному полу. Бежит, что ли, посетитель? А как же замок?
— Кирилл Андреевич! Там дверь нараспашку! Где ОН?
В приёме возникла взволнованная Елена. Накрашенные алой помадой губы сильно контрастировали с бледным лицом. Она явно была чем-то напугана.
— Кто? Спирт? Я не брал!
— Я же вам записку оставляла! — она бросилась к столу и стала нервно ворошить кипы бумаг. — Боже мой, где она? Я же писала вам, чтобы вы осторожны были, чтобы следили за ним! Господи!
Ничего не найдя, она словно впала в ступор, а после упала на дряхлый стул, спрятав лицо в ладонях. Её хрупкое тело начинала колотить дрожь.
— Что произошло, Лена? Успокойся, расскажи...
— Мертвец… — сквозь слёзы произнесла она. — Снова человека убил!..
— Что?! — я почувствовал, как по спине расползаются холодные объятия страха. Но сквозь начинающуюся истерику Елена меня уже не слышала:
— Господи! Кирилл Андреевич, вы же охранять его должны были! Он же там, в палате сидел! Я же вам писала!.. Почему вы не прочли?
— ...?!
— Он же здесь был!.. Его участковый в лесу поймал! Ко мне привёл, сказал под замок посадить! Но откуда у меня замки?! — Елена рыдала уже в голос. — Но я же предупреждала вас!.. Вот записка!.. Я писала!..
— МЕРТВЕЦ?!!
— Да человек это, Господи, человек! Псих! Сумасшедший! Из дурдома он недавно сбежал! И шлялся у нас по ночам, людей пугал! Ищут его сейчас!.. Кирилл Андреевич?.. Кирилл Андреевич!.. Что с вами?! вам плохо?!
* * *
Клавдия Викторовна осветила тело, что лежало в сырой траве под её забором. Бескровное лицо, синие губы, безумные глаза. Это был Алексей, сосед через три дома. Обычно весёлый и вежливый, сейчас он лежал, абсолютно не подавая признаков жизни. Неуклюжая поза, широко раскинутые руки, отброшенная фуражка...
Какая беда! Но, может, с ним все хорошо будет?
Старушка обернулась к безмолвному силуэту, что стоял под ветвями вишни. Слабый свет керосинки выхватил из мрака стыдливо опущенную на грудь голову, будто пытающуюся скрыть черты уродливого лица. Старый костюм, испачканный землёй и порванный во многих местах. Дырявые ботинки, полные глины. Букет полевых цветов, крепко зажатых в серой руке.
— Миша, ну зачем ты снова пришёл? Видишь, что вышло из этого?
Ответом был лишь странный звук, похожий на вздох. Старушка испуганно огляделась по сторонам, но свидетелем этой странной встречи был только месяц, застывший в облаках.
— Миша, о тебе уже слухи ходят! Знаю я, что это не ты всё это натворил! Но вот Алексей, бедняга… — Клавдия Викторовна горестно вздохнула.
— Всё не лежится тебе… ну ладно, даст Бог, все обойдётся,— смягчилась старушка. — Цветы ты мне принёс? Пойдём, времени осталось совсем мало. Тебе возвращаться пора.
И они пошли пустынной тёмной улицей, на окраину села. По дороге ей нужно было успеть многое ему рассказать. Конечно, Клавдия Викторовна сердилась не всерьёз. Ей было приятно, что муж не забывал о её дне рождения и каждый год приносил ей цветы. Даже невзирая на свою смерть.
Я просто увидел, что моё отражение в зеркале мне подмигивает.