Огненный змей

   Эту историю рассказала мне мама, которая, в свою очередь, узнала её от своей бабушки. Родившаяся в год коронации последнего царя, бабушка Таня прожила долгую и нелёгкую жизнь, пройдя через все перипетии российской истории, выпавшие на её век. На склоне лет она работала комендантом общежития московской партийной школы и жила там же. Мама каждый раз с нетерпением ждала воскресного похода к бабушке. Это означало, что можно будет вволю носиться по длинным коридорам общаги, прятаться в дальних закоулках, а потом сидеть в уютной бабушкиной комнате и пить чай под мерное тиканье часов. Когда наступал вечер, мама просила рассказать ей сказку. На удивление, сказок бабушка не знала (или не помнила) и вместо этого рассказывала внучке истории из своей жизни. Несколько маме запомнились, и вот одна из них.

    Таня родилась в подмосковном селе в большой и бедной крестьянской семье. Родители с трудом сводили концы с концами, и младшую дочь первоначально хотели отдать в монастырь. Некоторое время Таня была послушницей, пока её не забрал в Москву старший брат, сумевший устроиться приказчиком в чайную компанию Перлова. Живя у брата, грамотная и смышлёная Таня стала обучаться сестринскому делу. Ей исполнилось восемнадцать, когда она пришла в общину сестёр милосердия в Сокольниках. В том же году началась война с немцами.

    Саму войну бабушка толком не помнила: для неё она как будто слилась в один бесконечный день. У неё в памяти остались лишь летние бои 1916 г. (их потом назовут Брусиловским прорывом). Тогда раненых было особенно много. Однажды в очередной партии привезли совсем молодого солдата. Осколком снаряда ему разворотило плечо, и руку уже собирались ампутировать, но Таня увидела в бумагах, что он крестьянский сын и убедила врачей, что без руки ему никак нельзя. Так они и познакомились. Солдата звали Серёжа, и он пробыл в госпитале больше года. Его выписали накануне Октябрьской революции, а в дни, когда в Москве гремели бои между красногвардейцами и юнкерами, Таня и Серёжа обвенчались в близлежащей церкви.

    Большевики разогнала сестринскую общину, однако Таня не осталась без работы, устроившись в военный госпиталь: начиналась гражданская война. Туда же взяли и Сергея. Тем временем, жизнь в голодной и холодной Москве становилась всё труднее. Один за другим умерли двое детей, да и сама Таня чуть не умерла от тифа. Когда на Москву стал наступать Деникин, супруги решили не испытывать судьбу. Бросив всё, они уехали на родину Сергея, во Владимирскую губернию, где стали жить в старом родительском доме. Поскольку полноценно вести хозяйство Сергей из-за ранения не мог, он устроился писарем в местный исполком. Вскоре у супругов родилась дочь, а несколько лет спустя – вторая.

    При новой власти карьера Сергея неожиданно пошла в гору. Сперва его избрали председателем сельсовета, потом он стал директором лесопилки, куда ещё до войны ходил на заработки. Там распорядительного и ответственного служащего заметили и перевели на работу в местную партийную ячейку. Через несколько лет бывшего фронтовика направили для укрепления кадров в районный отдел милиции помощником уполномоченного, и вся семья переехала в Судогду. Там они поселились в самом центре города, в просторной двухкомнатной квартире на втором этаже нового дома, по соседству с непосредственным начальником Сергея.

    Между тем, работа на износ и постоянный стресс подточили и без того слабое здоровье отца семейства. Вскоре после своего сорокового дня рождения он заболел. Обычная с виду простуда оказалась скоротечным туберкулёзом. Сергея отвезли в областную больницу, а буквально через десять дней оттуда сообщили, что его не стало. Всё это произошло настолько быстро и внезапно, что Татьяна поначалу решила, что это ошибка. Даже когда гроб привезли и поставили у них дома, она не узнала мужа. Похороны Таня тоже не помнила: всем занималось ведомство, в котором служил Сергей. Строгие люди в мундирах с петлицами сопровождали её и девочек на городское кладбище, а когда гроб опускали в землю, окружили его полукольцом – в качестве почётного караула.

    После похорон Таня не выходила из квартиры, где ей с дочками пока что разрешили остаться. Сколько времени минуло с тех пор – неделя, две, а может месяц – она не знала. Мысли путались в голове. На маленькую пенсию, назначенную после смерти Сергея, им втроём было не прожить. Квартиру рано или поздно придётся освободить, работы не было – с момента переезда она занималась домом. Таня сидела за столом, придерживая голову рукой, и не моргая смотрела в окно. Бесконечно длинный летний день наконец потух. Солнце больше не золотилось за облаками, и на город опустилась сумеречная дымка.

    Таня уже начала дремать, когда в дверь негромко постучали. Сперва она подумала, что показалось, но через минуту стук повторился. Таня никого не ждала, однако сообразила, что это может быть кто-то из Войновых (начальник милиции, как уже говорилось, жил на том же этаже).

– Сейчас-сейчас! – заторопилась Таня и, выйдя в прихожую, отперла дверь.

    В коридоре перед ней стоял… Сергей. На нём была новая, будто с иголочки форма. Даже в полутьме было видно, как поблёскивают портупея и сапоги.

– Здравствуй, Татьяна! – произнёс он.

    У Тани перехватило дыхание от радости.

– Серёжа, милый! – Таня, поправляя волосы, бросилась накрывать на стол. Она так и знала, что произошла ужасная ошибка, и её Сергея просто перепутали с похожим на него человеком. А теперь он вернулся, и всё будет хорошо…

    Уже в кухне она обернулась и увидела, что Сергей по-прежнему стоит в дверях.

– Серёженька, ну что же ты стоишь, проходи! – окликнула мужа Таня.

Сергей медленно переступил порог, проследовал на кухню и сел за стол. Таня тем временем посадила в печь горшок с кашей.

– Я очень скучал по тебе, Татьяна, – сказал Сергей, не сводя с неё глаз.

– А я как тосковала по тебе… Ой, надо же позвать девочек! – Таня, будто опомнившись, бросилась из кухни.

– Идите скорее, папа вернулся!

    Однако ей никто не ответил: видимо, дочки уже спали.

– Иди ко мне, Татьяна!

    Таня обернулась и увидела, что Сергей стоит в противоположном углу кухни, у печки. Как он успел там оказаться? Ведь только что он сидел за столом.

– Что же ты не идёшь ко мне, Татьяна? – вновь произнёс Сергей.

    Таня смотрела на мужа. Это был его голос, его лицо – она прожила с ним почти двадцать лет и не могла ошибиться. Вместе с тем, в его движениях и облике было что-то неуловимо чужое.

– Обними меня, Татьяна!

    Тут Тане впервые стало не по себе. Глаза Сергея, тёмно-серые, глубокие и немного грустные, теперь казались абсолютно пустыми и смотрели на неё спокойно и как-то… изучающе.

– Обними меня, Татьяна! – повторил Сергей, нажимая на каждое слово.

    По телу пробежала дрожь. Таня стояла и не могла пошевелиться. И тут она вспомнила, как, ещё будучи послушницей в монастыре, она читала над умершими Псалтырь. Многие псалмы с тех пор она знала наизусть, хоть и на церковнославянском. Не сводя глаз с гостя, она едва слышно произнесла:

– Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит…

    Сергей по-прежнему смотрел на неё.

– Душу мою обрати, настави мя на стези правды, имене ради Своего… – продолжала Таня уже громче.

    Сергей едва заметно шевельнулся.

– Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси…

    Тане показалось, что гость смеётся над ней, хотя тут же поняла, что он просто часто дышит, не открывая рта.

– И еже вселити ми ся в дом Господень, в долготу дний…

    Тут голова Сергея резко наклонилась влево, к самому плечу, и Таня услышала, как хрустнула его шея. Ей стало жутко, но она продолжала.

– Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему…

    И вновь то же самое, только теперь в правую сторону.

– Не убоишися от страха нощнаго…

    Сергей качался из стороны в сторону, как Ванька-встанька. Голос Тани дрожал от ужаса, но она не прекращала говорить, наблюдая эти трепыхания. Когда она почувствовала, что теряет последние силы, она собралась и крикнула:

– Долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое!

    Кухню озарила яркая вспышка, и то, что прикинулось Сергеем, со свистом влетело в печь и устремилось в трубу, рассыпавшись снопом искр. Таня потеряла сознание.

    Очнулась она лишь утром, когда первые лучи солнца заглянули в окно. В квартире было пусто, а девочки всё ещё крепко спали. Вспоминая вчерашнее, Таня долго не могла понять, было ли это просто дурным сном или явью. Удостовериться в последнем её заставили свежие следы мужских сапог в прихожей и едва заметные подпалины на половике. Не мешкая, она собрала детей и в тот же день уехала в деревню.

    Добравшись до места, первым делом Таня пошла к Пелагее, сестре покойного мужа, которая считалась местной знахаркой. Та поведала женщине, что к ней в облике Сергея явился огненный змей и что так бывает, когда вдова слишком сильно убивается по умершему мужу. Помолчав, Пелагея добавила, что, мол, вовремя Сергей помер: вон, кругом люди бесследно пропадать начали, и вообще грядут тёмные времена. Таня так и осталась в деревне, работала в местном фельдшерском пункте, а после войны вместе с дочерьми вернулась в Москву.

    Часы на стене пробили ровно восемь часов вечера, когда в дверь комнаты постучали. Маленькая мама оцепенела от страха, а бабушка поспешила открыть. Это оказались родители, которые пришли забрать дочку. На прощанье Таня обняла внучку и сказала, что время сейчас уже другое, и бояться больше нечего.