Я не писатель. Никаким литературным творчеством, за исключением школьных эссе и сочинений, не занимался. Так что за стилистику заранее извиняюсь. Сейчас я хочу рассказать историю, произошедшую со мной в мою бытность страшеклассником. Понимаю, что она будет не слишком сильной для этого сайта. Никаких гниющих тварей, пожирания человечины и бабок с травами. Да и у самого меня воспоминание о ней вызывает не страх, а глубокую задумчивость.
Его звали Алик. Он был немце-финн.
Вообще то, звали парня не Альберт, а Альбрехт. Альбрехт Виртанен. Не лютеранин, а католик, из-за вероисповедания училка по литературе-русскому часто попрекала и выставляла его на посмешище перед классом из-за отсутствия «русской духовности».
Необычная фамилия, иностранный акцент и хорошая учеба сделали его изгоем. Я его не травил, но и особо не общался — разве что, когда придурки одноклассники сильно донимать начнут, грозно посылал мучителей по известному адресу, чтоб от пацана отстали. А дразнили его фашистом, хотя доктрин радикальных не признавал, был тихим и светлым парнем.
О себе: учился я на троечки, был выше всех на голову, широк в плечах, имел репутацию «школьного бандита». Что является важной деталью, я даже в школе, тайком от руководства, носил нож-выкидуху.
Дело было в десятом классе. В тот вечер мне приснился странный сон. Меня, связанного по рукам и ногам, тянула в страшенное болото веревка. Ко мне подошел человек, вытащил из кармана моих штанов нож и перерезал ее. Я спросил, как зовут его, а он ответил:
— Паскаль. Я спасение твое.
На этом я и проснулся. «Из физики Паскаль, что ли?» — с ухмылкой подумал я. Было 23 февраля, выходной. Решил я прогуляться, зайти в магазин чипсов прикупить, да в киоск с дисками за ужастиками позабористей. И дернуло меня зайти на пустырь.
Признаюсь, я заорал визгом раненой свиньи. На арматурине, торчащей из стенки недостроенного неизвестно чего, висел Алик. Повешенный на толстой, напоминающей средневековую, веревке. Я даже не успел подумать — не знаю как, по другим арматуринам, взобрался, эдаким спайдерменом на стенку, и ножиком моим перерезал веревку.
Алик не подвал признаков жизни, но я, ревя девчонкой, реанимировал его по учебникам ОБЖ — то бишь, треснул в грудину и поразводил руки. Он не делал глубокого шумного вдоха, как в фильмах. Алик тихо засипел, потом открыл глаза.
Если убрать матерные конструкции, я сказал следующее:
— Альбрехт, неразумный ты и нехороший человек, по какому праву ты руки на себя наложил?
Алик не мог еще говорить, а указал в угол пустыря. Там стояла роскошь по меркам 2005 года — дорогая камера. Я, шагая к чуду техники, вызвал скорую помощь. А когда посмотрел запись, то и ментов. Там группа моих славных одноклассников, по-видимому пьяных, тащила Алика со скрученными руками и кляпом во рту, и называя его фашистом, а себя партизанами, повесили его.
Как выяснилось потом в милиции, они выпили по случаю праздника и подловили бедного Виртанена на улице. Сбежали, когда увидели меня. Их посадили, поскольку им было уже 16 лет. Алик, как выяснилось, при падении сломал ногу, к тому же потом носил головодержатель на пострадавшей шее.
Я, как в кино или книгах, изменился к лучшему. А кто такой Паскаль? Это католический священник из Франции, который по миссии служил в костеле нашего города, в этот костел ходил Алик. Этот самый Клод Паскаль благодарил меня вместе с Альбрехтовскими родителями.
Вот такая вышла история, хотя я думаю — совпадение. В мистику я не верю.
Все, что я написал — правда, хотя звучит фантасмагорично.
Ты проснулся. А она — нет.