Гуля

   Свои школьные годы я провёл в Новосибирске ещё в советское время. Там с самого начала был у меня один хороший товарищ — Игорь. Хоть и развели нас после восьмого класса в параллельные, дружбу мы не прекращали. Не сказать, что были «ботаны», но первую бутылочку «Ркацители» приговорили только после седьмого класса, не курили и даже с девочками не ходили, в отличие от большинства одноклассников. А тут как-то раз Игорёк проговорился мне, как другу, что влюблён. Но в кого, сразу постеснялся сказать. Единственное, что мне удалось у него выпытать — на какую букву имя красотки начинается. Оказалось, на «Г». Два дня не кололся. Я уже все известные имена перебрал (тем более, много и не получилось): Галя, Глаша, Глафира… Гюльчатай даже вспомнил.

    Наконец, скромный Ромео открылся — Гуля. Новенькая в их восьмом «б». Говорят, они приехали в Новосибирск из другого города. Девочка была молчаливая, не компанейская, но красивая. На взгляд Игоря. Я потом специально её повнимательнее рассмотрел, но не сказать, что был сражён несказанной красотой. Обычная советская восьмиклассница. Но, конечно, уже начавшая формироваться как женщина.

    Поначалу Игорёк скромничал, любовался ей издалека, но вскоре с этой Гулей каким-то образом сдружился. Стали вместе ходить в школу и домой, а по вечерам иногда прогуливаться. Правда, не дотемна, как другие. Гуля всегда напоминала, что мама у неё строгая, и дома надо быть не позже девяти.

    Но примерно через месяц платонической любви Игорёк всё же не выдержал. Да и друзья-приятели уже достали своими вопросами, мол, ты за сиськи её уже трогал? Чего тянешь тогда?!

    В общем, как-то днём, возвращаясь из школы и уже подходя к Гулиному дому, Игорёха набрался храбрости, сжал девчонку в объятиях и потянулся своими толстыми, как у негра, губами к её лицу. Но Гуля не оценила чистый душевный порыв парнишки, вырвалась и побежала к своему подъезду. Игорь кинулся вслед за ней:

— Гуля, подожди! Я не хотел!.. Подожди!

    Но та, не останавливаясь, добежала до двери и, уже открывая её, оглянулась… И тут Игорёха встал, как вкопанный. На него словно вылили ушат холодной воды.

    Это была не Гуля!!!

    Вернее, портфель, школьная форма, фигура, светлые длинные волосы… всё это осталось прежним, но лицо! На него оглянулось лицо незнакомой женщины, совсем не похожее на любимое Гулино! При этом взгляд казался злым и враждебным.

    Мальчишка какое-то время просто стоял в оцепенении. Затем, опомнившись и ничего не понимая, развернулся и побрёл к своему дому.

    Но наутро, как обычно, всё равно встретил Гулю на обычном месте по дороге в школу. Та вела себя как всегда, будто ничего и не случилось. Но Игорёк ещё долго находился под впечатлением странного превращения. Я это видел по его эмоциям, когда он мне пересказывал тот случай.

— Может, просто ты её сильно разозлил, вот она и скорчила страшную рожу?

— Нет, говорю тебе, это вообще было другое лицо! И вообще старое, как у тётки!

    На том обсуждение непонятной метаморфозы с гулиным лицом и закончилось. А затем и позабылось, по крайней мере, мной. Дружба же Игоря и Гули продолжалась. Но всё так же без поцелуев и обжиманий, не говоря уже про большее. Хотя, честно признаться, и в советское время многие мои одноклассники начинали половую жизнь класса с восьмого, а то и раньше.

Продолжение непонятных событий последовало через пару недель. В один из тёплых осенних деньков наша парочка, держась нежно за ручки, возвращалась из школы домой. И тут к ним пристала околошкольная шпана из второгодников и пэтэушников. Окружив ребят, давай измываться по-всякому, насколько хватало ущербной фантазии. Игорёк, хоть и был недрачливый пацан, но не смог стоять мальчиком для битья. Да ещё на глазах любимой девочки. Пошёл на врага в атаку. Сразу же, конечно, и огрёб по полной программе. Тех-то было человек пять. Но уже лёжа, размазывая кровь по лицу, увидел, что противники пятятся и как-то непонятно испуганно смотрят на что-то, находящееся за ним. Оглянулся и увидел наклонившуюся Гулю, хватающую с земли камни. Когда она подняла лицо, парень сам замер от неожиданности. Это снова было не её лицо! Перекошенное лютой ненавистью лицо незнакомой женщины лет тридцати — тридцати пяти!

    Камни со страшной силой полетели в шпану, разбив одному из ушлёпков лоб в кровь (потом он долго ходил с перевязанной бинтом головой, как раненый Щорс). Видимо, тоже испугавшись непонятного превращения серой мышки в разъярённую тигрицу, гопота подобру-поздорову умотала восвояси.

    Гуля помогла подняться пострадавшему в неравном бою доблестному защитнику и повела его к себе домой (где он, кстати, до этого так ни разу и не был). Умываться и зализывать раны.

— А мама твоя не будет ругаться?

— Не будет…

    Дверь открыла старая бабушка в очочках. Сразу заохала, запричитала и вместе с Гулей повела Игорька в ванну смывать кровь из носа и рубашку застирывать, пока не засохла.

    Покончив с медпроцедурами, продолжающая охать бабушка позвала ребят в комнату обедать, за большой круглый стол. По старой семейной привычке гулина бабушка всегда накрывала обед в комнате, а не на кухне.

— Игорь, проходи, за стол усаживайся.

    Зайдя в комнату, Игорёк огляделся и… замер ошеломлённый. На него смотрело то самое незнакомое лицо, которое было несколько минут назад у Гули! Оно смотрело прямо ему в глаза… С портрета в простой картонной рамке, висящего на стене. Под портретом стоял невысокий журнальный столик, а на нём — хрустальная ваза с живыми цветами.

— Гуля, кто это?! — севшим от неожиданности голосом произнёс Игорёк.

— Это моя мама… Она умерла год назад.

    Парень ничего не понимал.

— Ты же говорила, что она не велит тебе гулять допоздна! Я думал, твоя мама дома, с тобой вместе живёт...

    Тут уже вмешалась бабушка, принеся кастрюлю с борщом:

— Конечно, живёт! Ларочка всегда будет с нами! Пока человека помнят и любят, он жив!..

    За обедом Игорь узнал, что Гулина мама погибла нежданно, трагически. И теперь они живут вдвоём с бабушкой, её матерью. Отца у девчонки не было с детства.

    После этого случая Игорёк зачастил в дом к любимой девушке. И нацеловался, и наобжимался. Вот только о большем не знаю, врать не буду. А он не рассказывал. Но дружили они крепко, до самого окончания десятого класса.