Голос

   Я не считал себя удачливым или особенным человеком, мне казалось, что я даже чуть обычнее других, но голос именно мне шепнул «Пойдем!», и я понял свои цель и место в жизни.

    Конечно, все произошло не так сразу, более того — я не понимал, куда идти. Я думал, что сошел с ума, взял недельный отпуск на работе, чтобы отдохнуть и прийти в себя, но голос говорил со мной не от моей усталости: он отдавал мне приказы, и хотел, чтобы я действовал.

    Хитрый он был, этот голос. Никак не давал понять, исходит он из головы, или из комнаты, вещей, моего старого телевизора или шкафчика, на котором тот стоит. Только в полной тишине появлялся, и я не мог спросить у своего соседа, слышал ли он эти слова. Тот еще проказник!

    После того, как я вернулся на работу, он немного приутих. Я уже начал было думать, что и правда устал, и собственные мысли превращал во фразы и слова, которые хотел осуществить: «Пойдем со мной, пойдем, прекрати бездельничать, пойдем». Это казалось призывом к работе, вечному труду и всему, чему учил Союз, но потом голос появился опять. У него появилось три новых слова, и теперь их он повторял чаще, чем предыдущие.

    К счастью, теперь я понимал, что он живет у меня в черепной коробке, ведь фразу «Чего ты ждешь?» повторял только в присутствии моих коллег и прохожих, когда я шел домой. «Чего ты ждешь? Пойдем, пойдем со мной». Я замечал некую странность у всех людей. То ли я плохо учил анатомию в школе, то ли все они мутировали, пока я скрывался в уютной квартире, но сейчас я четко видел у всех них рога. Маленькие черные рожки на лбу, отбрасывающие тень. Нет, я серьезно, даже протер глаза, посмотрел на всех окружающих меня людей и действительно заметил у всех ужасное дополнение к голове. Внезапно пришла мысль, нет ли у меня таких же черт, и я ломанулся домой, к зеркалу, чтобы убедиться.

    К счастью, меня «болезнь» не тронула, я остался таким же, как и был на протяжении последнего года. Этот факт меня немного успокоил, но стоило вспомнить головы тех людей… Они были ужасающе противны, и голос поддержал меня. К слову, «веселое» дополнение к голосу снова навеяло на мысли о сумасшествии, но я все еще мог нормально мыслить, я все еще был собой, поэтому попытался избавиться от навязчивых слов в голове.

    Я пребывал в шумных компаниях, пропадал вне дома целыми днями, иногда даже удавалось забывать о мыслях и словах, теперь уже более точных, «Избавься от рогов, пойдем», но спустя время они снова возвращались, как и всегда.

    Голос учил слова. Рога вырастали. Было бы некорректно спрашивать у девушки, которая работает в одном кабинете со мной, почему она не прячет закрученные рожки под челкой и не стрижет длинные, серого цвета когти, и потому я постоянно откладывал этот вопрос. В ней все время что-то менялось, как и в других людях: то цвет кожи побледнеет, то чешуйка на руке вырастет. Люди вдруг перестали следить за собой, но вели себя так, будто ничего не произошло.

«Избавься от рогов и когтей». Моему терпению пришел конец. Меня перестало заботить то, что случилось с этими людьми, теперь это просто злило. Даже моя мать, которая всегда была опрятной женщиной, делала вид, будто бы огромные бараньи рога — норма для нее.

    Все произошло так быстро, и я почти ничего не помню. Она всего лишь спрашивала меня о самочувствии, о делах на работе, а я всматривался в ее ужасные закрученные ногти, которые впивались в кухонный стол.

— Давай! — сказал голос намного громче и увереннее, чем обычно, будто знал, что я уже готов. И я не сдержался. Я выхватил кухонный нож, что лежал на столе возле меня, и перерезал ей горло. Меня жутко удивило, что вместо крови на меня посыпались цветные ленты, как конфетти. Будто передо мной сидела вовсе не моя мать, а игрушка, набитая всяким красочным хламом.

    Больше голос не приходил. Он не приходил целую неделю, или даже больше, но потом понял, что меня нельзя оставлять без поддержки, и продолжил советовать мне избавиться от людей, которые превратились в занятных зверушек с кучей цветной бумаги внутри. Следующей жертвой стала девушка с работы, о которой я говорил ранее. Последней каплей стало то, что ее руки превратились в большие лапы с влажной желтой чешуей. Ее нужно было спасать, потому я раскромсал ее тело прямо на работе. Благо, никто не видел этого из-за позднего часа, но я был не осторожен. Голос не велел мне убрать тело, и я оставил ее остатки прямо в кабинете.

    Зная, что мне уже нечего терять, я устроил настоящий праздник на главной улице. Трое или четверо рогатых были ранены и, возможно, убиты прямо на глазах у всех в следующее же утро.

    Решением суда меня отправили в психиатрическую больницу, чего я и ожидал. Глупые рогатые существа не понимали, что этот мир нужно избавить от скверного вида зверей, и так смело разбрасывались своими приказами. Впрочем, тут я был бессилен.

    Больница, в которую я был направлен, казалась совсем не такой, как показывают в ужастиках. Там были вполне доброжелательные люди, несмотря на то, что я — «безумный убийца». Прекрасный доктор Альбертина Ларус любила побеседовать со мной, пока я был связан ремнями в инвалидном кресле. Я спрашивал ее о рогах, на что она отвечала, что это лишь плод моего воображения. Я делал вид, что понимаю ее, а в последние наши разговоры и вовсе притворился, что галлюцинаций больше нет. Голос внутри меня убили шокотерапией, хотя вскоре он воскрес. Тогда она разрешила мне проходить в ее кабинет самому, без охраны, и это стало ее главной ошибкой. Голос снова приказал избавиться от существа, и я повиновался.

    На ее крик сбежались санитары, а я как раз закончил засовывать железную линейку ей в горло.

    Мой срок продолжили еще на несколько десятков лет, и теперь меня не отпускали даже в коридор, но я знал, что это еще не конец. И голос, и все мои мысли убили чертовски сильными препаратами, но я остаюсь собой. Вопреки всему остаюсь собой и жду следующих приказов.